Ольга стояла у окна в их старой квартире на окраине города, глядя на двор, где ветер гнал листья по потрескавшемуся асфальту, стекло дрожало от сквозняка. Ей было тридцать пять, и она только что вернулась с работы — вела уроки литературы в средней школе, тетради гудели в сумке, что шуршала на плече, пока она поднималась по лестнице. За спиной брат Игорь, младший на пять лет, развалившись на диване, что скрипел под его весом, листал телефон, который жужжал в руках: «Оль, дай сотку, кофе хочу». Она сжала губы, внутри что-то дрогнуло: «Сходи заработай». Мама, Нина Васильевна, вошла из кухни, сумка звякнула о пол: «Оля, не спорь с ним, ты же старшая, тебе и уступать!»
Так было с самого детства — Игорь всегда был любимчиком. Ольга помнила Новый год в семь лет: ему подарили машинку с мигалками, что гудела по полу, ей достались шерстяные носки, что шуршали в коробке, когда она их разворачивала. На день рождения в десять ему купили велосипед, цепь которого звенела на улице, а ей вручили тетрадь с цветочками, что шелестела в руках. Она сидела за столом, помогая маме чистить картошку, нож звякал о миску, пока Игорь катался во дворе. Мама говорила: «Он младший, ему нужно больше, ты потерпи». Ольга кивала, вытирая слезы рукавом, что шуршал по лицу, и думала: «Почему так?»
Они жили в тесной двушке, где обои шелестели на стенах от старости, а трубы гудели в ванной. Отец ушел, когда ей было пять, и с тех пор мама тянула их одна — работала в магазине, касса гудела под ее пальцами, пока дети росли. Ольга старалась — училась на пятерки, книги шуршали в руках, пока она читала под лампой, что жужжала в углу. Игорь же школу прогуливал, приходил домой, ботинки скрипели по паркету: «Оль, сделай уроки за меня». Она делала, карандаш звенел по столу, а мама кивала: «Ты старшая, помогай». Бабушка, Елизавета Павловна, жила в деревне в двух часах езды, приезжала редко — седая, с добрыми морщинками, сумка звякала в коридоре, когда она входила. Ольга любила ее — бабушка садилась рядом, платок шуршал в руках, и рассказывала истории про войну, что гудели в ушах. Она привозила конфеты, что шелестели в карманах, и делила поровну: «Оленька, Игорь, мои золотые». Но Игорь хватал свою долю и убегал, а Ольга сидела, слушая: «Бабуль, расскажи еще». Мама ворчала: «Мам, не балуй их». Елизавета Павловна улыбалась: «Это мои внуки».
Когда Ольге было двенадцать, бабушка приехала с подарками — сумка гудела на полу: «Оля, Игорь, держите». Ольга ждала, сердце колотилось, но мама шагнула вперед: «Мам, оставь мне, я разберусь». Елизавета Павловна кивнула, ушла, шаги звенели по лестнице. Игорь получил конструктор, что звякал деталями, Ольга — открытку с котенком, что шуршала в руках. Она подняла глаза: «Мам, а мне?» Нина Васильевна фыркнула: «Ты старшая, тебе не надо». Ольга сжала открытку, внутри жгло, но промолчала, убирая ее в ящик, что скрипел под столом.
Годы шли, она закончила школу — аттестат шелестел в руках, поступила в педагогический, книги гудели в сумке. Игорь бросил техникум на втором курсе, вернулся домой, диван скрипел: «Оль, дай на пиво». Она давала, бумажки шуршали, мама кивала: «Он младший, поддержи». Ольга работала — зарплата звякала в кошельке, она копила на курсы, что гудели в мечтах. Но три месяца назад пришло письмо — конверт шуршал в руках, от бабушки. Мама открыла: «Елизавета прислала десять тысяч». Ольга шагнула: «Кому?» Нина Васильевна буркнула: «На хозяйство».
Деньги пропали — Игорь купил наушники, что жужжали в ушах, мама обновила занавески, что шелестели на окнах. Ольга спросила: «Мам, это от бабушки?» Нина Васильевна фыркнула: «Ты старшая, уступай». Она сжала кулаки, обида жгла: «Моя доля». Мама махнула рукой: «Забудь». Ольга сидела, глядя на стену, где висела их детская фото — она, Игорь, мама, улыбки. Она легла, кровать скрипела, и думала: «Сколько еще?» Обида копилась, как тень, что гудела в углу.
Ольга стояла у плиты в их тесной кухне, помешивая суп, что кипел в кастрюле, ложка звякнула о край. Ей было тридцать пять, и она только что вернулась с работы — школа гудела голосами, мел скрипел по доске. Прошло три месяца с тех пор, как бабушка прислала деньги, а мама, Нина Васильевна, забрала их себе — Игорь щеголял в наушниках, что жужжали в ушах, занавески шелестели на окнах. Ольга спросила тогда, но мама отрезала: «Ты старшая, тебе не нужно». Обида жгла, и она решила копать глубже.
Игорь лежал на диване, что скрипел под ним, телефон гудел в руках: «Оль, дай пару тысяч, на бензин надо». Она сжала ложку: «Заработай». Он буркнул: «Ты жмот». Мама вошла, сумка звякнула: «Оля, не спорь, он младший». Она шагнула: «Я тоже устала!» Нина Васильевна фыркнула: «Ты старшая, уступай». Ольга сжала губы, гнев рос: «Всегда он». Она вспоминала — подарки от бабушки исчезали, ей доставались мелочи, что шуршали в руках, Игорь получал все.
Однажды она полезла в шкаф — коробка гудела на верхней полке, пыль шуршала под пальцами. Открыла, письма звенели внутри — от Елизаветы Павловны, конверты шелестели в руках. Одно было ей: «Оленька, это тебе на учебу, пять тысяч». Сердце колотилось, она листала — еще одно: «На платье, три тысячи». Подарки, что пропали. Она шагнула к маме, голос дрожал: «Это мое?» Нина Васильевна вскочила: «Где взяла?» Ольга сжала письма: «Бабушка мне слала».
Мама побледнела, сумка шуршала: «Это на семью!» Ольга крикнула: «Ты Игорю отдала!» Нина Васильевна фыркнула: «Он младший, ему надо». Она сжала кулаки: «А я?» Мама махнула рукой: «Ты справишься». Ольга вышла, шаги звенели по коридору, и знала — ложь длилась годы. На следующий день Игорь сказал: «Оль, дай на пиво». Она ответила: «Нет». Он буркнул: «Ты злая». Она шептала: «Ты избалован».
Она пошла к соседке, что гудела телевизором внизу: «Теть Лен, бабушка мне слала?» Женщина кивнула: «Да, деньги, посылки, твоя мать брала». Ольга сжала сумку: «Сколько?» Соседка шепнула: «Тысяч тридцать, на Игоря шло». Она вернулась, кровать скрипела ночью, и думала: «Мое украли». Утром мама сказала: «Оля, бабушка звонила, юбилей через месяц, едем». Ольга кивнула: «Хорошо». Она знала — там правда всплывет.
Игорь ворчал: «Зачем ехать?» Мама буркнула: «Елизавета хочет». Ольга молчала, мыла посуду, что звякала в раковине, и копила — вопросы, что гудели в голове. Она спросила: «Мам, что бабушка скажет?» Нина Васильевна фыркнула: «Не твое дело». Ольга сжала тряпку: «Мое». Она ждала — юбилей близко.
Ольга стояла у стола в деревенском доме бабушки, глядя на тарелки, что звенели в руках, пока она раскладывала угощения для юбилея. Ей было тридцать пять, и она приехала с мамой и Игорем — дорога гудела шинами, сумка шуршала на плече. Сегодня Елизавете Павловне исполнялось семьдесят, гости гудели в комнате — родственники скрипели стульями, голоса звенели в воздухе. Месяц назад она нашла письма — бабушка слала ей деньги и подарки, а мама все забирала. Она сжала кулаки, гнев гудел, но ждала — сейчас все решится.
Дверь скрипнула, вошла бабушка, платок шуршал: «Оленька, спасибо». Ольга кивнула: «Рада». Мама вошла, сумка звякнула: «Мам, не нагружай ее». Елизавета Павловна махнула рукой: «Она моя помощница». Игорь сидел в углу, телефон жужжал: «Скучно». Ольга сжала губы, ложки звенели в руках. Гости расселись — тетя гудела сумкой, дядя скрипел стулом, соседи шептались.
Бабушка встала, голос дрожал: «Спасибо, что приехали». Все хлопали, тарелки звякали. Она шагнула: «Есть важное». Мама нахмурилась: «Что?» Елизавета Павловна достала бумагу, что шуршала: «Я переписала завещание». Тишина, Игорь вскочила: «Что?!» Бабушка сказала: «Все — Оле». Нина Васильевна побледнела: «Мам, ты с ума сошла!»
Игорь крикнул: «Это несправедливо!» Мама схватилась за сердце: «Ты нас лишаешь!» Елизавета Павловна сжала бумагу: «Оля заслужила». Ольга шагнула: «Бабушка, за что?» Она ответила: «Я слала тебе деньги, подарки, а они пропали». Нина Васильевна вскочила: «Это на семью!» Бабушка прищурилась: «На Игоря». Гости загудели, тетя ахнула: «Нина, как так?»
Ольга достала письма, что шелестели: «Вот, на учебу, на платье, где это?» Мама побагровела: «Ты старшая, уступай!» Ольга крикнула: «Я просто получила свою часть, которую вы у меня забирали всю жизнь!» Игорь шагнул: «Ты воровка!» Она повернулась: «Ты жил на мое». Бабушка кивнула: «Оля права». Дядя буркнул: «Нина, стыд».
Нина Васильевна кричала: «Мам, ты нас предаешь!» Елизавета Павловна ответила: «Вы ее предавали». Игорь бросился: «Я не согласен!» Бабушка махнула рукой: «Мое слово». Мама села, стул скрипел: «Оля, ты змея». Она сжала кулаки: «Я справедлива». Игорь кричал: «Верни!» Ольга шагнула: «Это мое».
Бабушка обняла ее, платок шуршал: «Ты моя гордость». Мама и Игорь ушли, шаги звенели, дверь хлопнула, что гудела в сенях. Ольга стояла, триумф гудел, но сердце жгло — семья развалилась.
Ольга стояла у окна в своей новой квартире в городе, глядя на улицу, где ветер гнал листья по тротуару, стекло дрожало от сквозняка. Ей было тридцать шесть, и она только что вернулась с работы — школа гудела звонками, тетради шуршали в сумке. Прошел год с юбилея, где бабушка объявила завещание в ее пользу, а мама и Игорь ушли, хлопнув дверью, что звенела в сенях. Она перевезла Елизавету Павловну к себе — дом в деревне продали, деньги звякали на счете. Победа была, но грусть гудела внутри.
Бабушка сидела на диване, что скрипел, платок шелестел: «Оленька, чай поставь». Ольга кивнула: «Сейчас». Чайник звякнул на плите, и она думала: «Спокойно». Елизавета Павловна жила с ней три месяца — спала в маленькой комнате, что гудела тишиной, рассказывала истории, что шуршали в ушах. Мама звонила раз, голос дрожал: «Оля, прости». Она ответила: «Поздно». Игорь молчал, и она не искала их.
Соседка шепнула: «Оль, Игорь работу потерял». Она кивнула, сумка шуршала: «Его дело». На уроках она читала стихи, что гудели в классе, и чувствовала — жертвой не была. Бабушка говорила: «Ты сильная». Ольга улыбалась: «С тобой». Они гуляли, шаги звенели, и она знала — справедливость пришла.
Дверь скрипнула, вошел Игорь — худой, куртка шуршала: «Оль…» Она замерла: «Зачем?» Он опустил глаза: «Маме плохо, дай денег». Она сжала губы: «Сколько?» Он буркнул: «Пять тысяч». Ольга шагнула: «Ты младший, тебе помогали». Он крикнул: «Ты забрала все!» Она усмехнулась: «Теперь ты старший, справляйся сам». Он побагровел: «Ты злая!» Она ответила: «Справедливая».
Он ушел, дверь хлопнула, что гудела в подъезде. Бабушка шепнула: «Оля, правильно». Она кивнула, триумф гудел, но грусть жгла — брат ушел из сердца. Она сидела, глядя на фото — она, Игорь, мама, улыбки прошлого. Бабушка легла рядом, кровать скрипела: «Ты свободна». Ольга сжала ее руку: «Да». Мир вернулся, хоть семья осталась в прошлом.
Всем большое спасибо за лайки, комментарии и подписку) ❤️
Пользуюсь сама, и вам советую приобрести:
Реклама. Рекламодатель ООО Яндекс, ИНН 7736207543
