— И зачем же сразу разводиться? — фыркнула Татьяна Борисовна, слегка покачивая головой. — Твой Валерка тебе изменял, мой Гришка тоже был тот еще ходок по бабам… Но мы-то все прощали, мы не бежали разводиться из-за такой ерунды! — её голос звучал твёрдо, словно она хотела передать опыт многих лет, прожитых в браке, со всеми его сложностями и испытаниями.
Наталья тяжело вздохнула, глядя в окно, где за стеклом уже начинал сгущаться вечер. — Да, как раз это я пыталась донести до Натальи, — продолжала она, мысленно обращаясь к самой себе, — но она и слушать меня не желает! А ведь я почти заменила ей мать, которая живет в другом городе, которой вообще нет дела до дочери! Это ранит меня больше всего. Как можно так безразлично относиться к своей же крови?
— А Сашка что говорит? — осторожно поинтересовалась Татьяна Борисовна, заметив, как Наталья сжала кулаки, пытаясь сдержать эмоции.
— Говорит, что надоела Наташка ему, любовь вроде как прошла… — голос Натальи дрогнул, и она отвернулась, чтобы скрыть слёзы. — Но я-то мозги пытаюсь ставить ему на место. Сказала ему, что не собираюсь пускать его обратно, у меня тут ученики приходят, им заниматься надо, а он будет тут в трусах рассекать до обеда… — она усмехнулась сквозь слёзы, представляя эту картину.
— Пусть тогда идет к Наталье и прощения просит! — твердо заявила Татьяна Борисовна, её взгляд стал решительным, будто она уже придумала план действий.
— Вот и я о том же! — кивнула Наталья, чувствуя, как в груди снова разгорается надежда. — Но мне почву надо подготовить, чтобы Наташка его извинения приняла, чтобы поверила, что этот охламон исправится… — она задумалась, пытаясь понять, как лучше всего добиться этого.
— Так в чем же дело? — спросила Татьяна Борисовна с лёгкой улыбкой, словно подталкивая к решению. — Приди к Наталье и скажи, дескать, Сашка есть и пить не может, только о ней и говорит, хочет все вернуть. Это работает, знаешь ли, иногда же нужно немного драматизма, чтобы пробудить чувства.
Наталья задумалась, её глаза блестели от внутренней борьбы. Она знала, что это только начало долгого пути, и что для того, чтобы всё наладить, потребуется немало сил и терпения. Но где-то внутри зародилась слабая искра надежды на то, что всё ещё может измениться к лучшему.,— Так в чем же дело? Приди к Наталье и скажи, дескать Сашка есть и пить не может, только о ней и говорит, хочет все вернуть.
— Тут надо что-то посерьезнее… Надавить как-то.
— Ну, известное дело, как… Скажи ей, что ей рожать уже давно пора. Пока она нового мужика найдет, то поезд уже уйдет. А тут все-таки не чужой человек, годится в отцы ребенку.
— Танечка, это гениально! Я так и сделаю! И как я сама не додумалась…
— Ну, Тоня, ты просто разнервничалась. А тут к делу надо подходить с холодным умом. Иди к Наталье и говори все, как я сказала. У тебя все получится!
