– Лен, ты серьёзно? – Катя недоверчиво смотрела на кипу бумаг в руках подруги. Её брови взлетели вверх, а чашка с недопитым кофе замерла в воздухе.
Елена шмыгнула носом, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. На кухонном столе перед ней лежали документы – распечатки из нотариальной конторы, которые она случайно нашла в ящике письменного стола мужа. Аккуратный почерк, казённые формулировки, имена: её муж, Олег, и его первая жена, Светлана. Дарственная. На их квартиру. Ту самую, ради которой они с Олегом брали ипотеку, ночей не спали, экономили на всём.
– Я просто… не понимаю, – Елена сжала листок так, что края бумаги смялись. – Как он мог? Мы же вместе всё это строили!
Кухня, где они сидели, была маленькой, но уютной. Пахло свежесваренным кофе и ванильными свечами, которые Лена зажгла, чтобы хоть как-то успокоиться. За окном моросил осенний дождь, и капли тихо стучали по подоконнику, словно отсчитывая её сбившиеся мысли. На стене висел семейный календарь с пометками: «День рождения Димы», «Сдать отчёт», «Оплатить коммуналку». Обычная жизнь. Их жизнь. И вдруг – это.
Катя отставила чашку и потянулась к бумагам.
– Дай посмотреть, – сказала она, нахмурившись. – Может, это какая-то ошибка?
– Какая ошибка, Кать? – голос Елены сорвался. – Вот его подпись! Я же не слепая! Он хочет отдать нашу квартиру Светке!
Катя пробежала глазами по строчкам, её губы шевелились, пока она читала. Потом подняла взгляд.
– Лен, тут не всё так просто, – она постучала пальцем по листу. – Это не вся квартира, а только доля. И написано, что дарственная оформляется на условиях… погоди, тут что-то про опеку.
– Опеку? – Елена замерла. – Какую ещё опеку?
– Не знаю. Но ты же не думаешь, что Олег просто так, без причины, решил подарить квартиру своей бывшей? Может, стоит с ним поговорить?
Елена горько усмехнулась, откидываясь на спинку стула.
– Поговорить? Да он мне даже не намекнул! Я нашла это случайно, когда искала его страховку для машины! Он молчал, Кать. Молчал!
Она встала, прошлась по кухне, нервно теребя край своего кардигана. В голове крутился вихрь мыслей. Олег всегда был таким… надёжным. Спокойным. Человеком, который держит слово. Десять лет брака, сын Дима, которому уже восемь, их общий дом – всё это казалось незыблемым, как бетонная стена. И вот теперь эта стена треснула.
– Может, он просто не успел сказать? – Катя пыталась звучать убедительно, но в её голосе сквозило сомнение. – Олег же не подлец какой-то.
– Не подлец? – Елена резко обернулась. – Тогда почему он тайком бегает к нотариусу? Почему я узнаю об этом из каких-то бумажек, а не от него?
Она замолчала, чувствуя, как в горле снова встаёт ком. Вспомнилось, как Олег в последние месяцы стал чаще задерживаться на работе. Как отводил глаза, когда она спрашивала, всё ли в порядке. Как пару недель назад, когда она предложила поехать на выходные к её родителям, он отмахнулся: «Много дел, Лен, потом». Тогда она не придала этому значения. А теперь…
– Ладно, – Катя подняла руки, словно сдаваясь. – Давай без паники. Надо разобраться. Может, это связано с их сыном? С Мишей?
Елена замерла. Миша. Сын Олега от первого брака. Мальчик, которому сейчас должно быть лет шестнадцать. Она видела его всего пару раз – Олег иногда забирал его на выходные, но Светлана, его первая жена, всегда была против частых встреч. Миша жил с матерью, и Елена, если честно, старалась не лезть в эту часть жизни мужа. Не потому, что не хотела. Просто… так было проще. Меньше конфликтов.
– Миша? – переспросила она тихо. – При чём тут Миша?
– Не знаю, – Катя пожала плечами. – Но дарственная – это же не просто так. Может, Олег пытается что-то для него сделать?
Елена опустилась на стул, чувствуя, как в голове начинает пульсировать боль. Миша. Она знала, что Олег платит алименты, что он иногда созванивается с сыном. Но чтобы оформлять дарственную? Это было слишком.
– Я не могу так, Кать, – прошептала она. – Не могу просто сидеть и ждать, пока он мне всё объяснит. Я должна знать правду.
Утро следующего дня было серым, как настроение Елены. Она стояла у плиты, механически помешивая овсянку для Димы, пока тот собирал рюкзак в школу. Олег уже ушёл на работу – как обычно, рано, с коротким «До вечера, Лен». Она не решилась завести разговор вчера. Слишком боялась, что сорвётся, наговорит лишнего. Но сегодня… сегодня она не могла больше молчать.
– Мам, ты чего такая грустная? – Дима, в своей синей куртке и с растрёпанной чёлкой, смотрел на неё с тревогой.
– Всё нормально, солнышко, – Елена выдавила улыбку. – Просто не выспалась.
Дима пожал плечами и убежал в школу.
Весь день Лена обдумывала предстоящий разговор с мужем.
Олег вернулся домой ближе к восьми вечера. Елена услышала, как щёлкнул замок входной двери, и её сердце сжалось. Она сидела в гостиной, на коленях – всё те же документы. Дима уже спал, и в доме было тихо, только тикали настенные часы, словно отсчитывая секунды до неизбежного.
– Привет, – Олег бросил ключи на тумбочку в прихожей и улыбнулся своей привычной, чуть усталой улыбкой. – Что у нас на ужин?
Елена глубоко вдохнула. Пора.
– Олег, нам надо поговорить, – сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Он замер, заметив её тон. Улыбка медленно сползла с его лица.
– Что случилось, Лен? – он сел напротив, глядя на неё с тревогой.
Она молча подвинула к нему документы. (продолжение в статье)
— Мама, сколько можно жаловаться? — Алина говорила тихо, в её голосе звучала усталость. — Я с работы прихожу выжатая, а ты сидишь и рассказываешь, как тебе снова звонили из банка и обманули на восемьдесят тысяч. Ну да, жалко, конечно. Но не я же виновата, что ты берёшь трубку и веришь каждому, кто представляется «службой безопасности». Тебе не приходило в голову, что пора научиться не доверять всем подряд?
Светлана Алексеевна, её мать, застыла на месте, держа в руках пакет с лекарствами. Недавняя новость о том, что у неё обнаружили тяжелое заболевание, выбила её из колеи. А теперь она поверила мошенникам и отдала накопленные на лечение деньги. Никого не винила, кроме себя, но нуждалась в простой человеческой поддержке.
— Алина, — голос матери был немного охрипшим, — я понимаю, тебе тяжело. Но и мне непросто. Счета за обследования, постоянные хлопоты... И потом, я ведь не требую от тебя денег. Мне хотелось только элементарного сочувствия.
— Сочувствия? — Алина поставила пакет с продуктами на стол и смерила мать тяжелым взглядом. — Ну скажи, как мне тебе сочувствовать, если все проблемы на тебя буквально валятся? То мошенники, то врачи, то ещё что-нибудь. Ты сама хоть понимаешь, что для меня это всё дополнительная нагрузка?
— Думаешь, я сама этого хотела? — Светлана Алексеевна старательно сохраняла спокойствие. — Я стараюсь, честно. Хожу в поликлинику, пью выписанные таблетки, пытаюсь быть аккуратнее с финансами. Просто иногда жизнь подкидывает новые испытания.
— Испытания? — в голосе Алины зазвучала ирония. — Мне всего двадцать восемь, а я ощущаю себя пенсионеркой из-за твоих забот. Мне приходится возиться с документами, страховыми полисами, отыскивать тебе талоны на приём, записывать на процедуры. Сколько можно, мама?
— Алина, ты же моя дочь. В молодости я одна растила тебя без отца, таскалась по ночным сменам, лишь бы у тебя всё было. Может, хоть немного вспомнишь, как я давала тебе лучшее, что могла?
— То было давно, — отмахнулась Алина. — И теперь ты стала постоянным источником проблем. Извини, если это звучит грубо, но мне надоело работать твой сиделкой.
— Сиделкой? — переспросила Светлана Алексеевна. — Алина, у меня всё ещё есть силы ходить, покупать продукты, даже иногда встречаться с подругами. Неужели для тебя отвезти меня в больницу раз в месяц — это подвиг?
— Да не в этом дело! — Алина повысила голос. — Мне тяжело видеть, как всё время всё идёт наперекосяк. Я прихожу домой и слышу новые грустные новости. Никакой радости. Постоянный негатив. У меня на работе каждый день дедлайны, а тут ещё твоё вечное: «Алина, помоги», «Алина, сделай». Думаешь, я железная?
Светлана Алексеевна медленно расставила бутылки с водой на стол. Её руки заметно дрожали, но она всеми силами старалась этого не показывать.
— Я могу тебя понять, — проговорила она тихо, — но я не понимаю, почему у нас, родных людей, нет простого сочувствия друг к другу.
— Мама, я давно думала сказать тебе... — Алина глубоко вздохнула. — Я хочу переехать. У меня коллега сдаёт комнату в двухкомнатной квартире. Я устала от вечных проблем.
— Ты насовсем хочешь уехать? — голос матери сорвался на едва заметную хрипотцу. — Но ты ведь знаешь, мне сейчас непросто оставаться одной. Ремонт в ванной всё ещё не доделан, мне нужен человек, который поможет со всем этим разобраться.
— Именно поэтому я хочу уехать, мама. — Алина была непреклонна. — Не могу больше вывозить твои проблемы. И хроническое заболевание, и потерянные деньги — это уже перебор. Ты стала для меня источником вечного беспокойства. Прости, но я больше не желаю так жить.
— Значит, всё? — Светлана Алексеевна выпрямилась. — Дочь, которую я растила одна, уходит, и я остаюсь ни с чем?
— Именно так, — Алина на мгновение прикрыла глаза, словно обрывая любую попытку надавить на жалость. — Я устала. Прости. Завтра я перевожу вещи.
После этих слов Алина направилась в свою комнату и начала собирать чемоданы. (продолжение в статье)
Анжела знала куда бить – самое больное место для Люды.
Она и без подсказок свекрови понимала, что часики тикают.
Им с Иваном было за тридцать, а шансов на появление малыша с каждым годом становилось всё меньше.
— Малыш, ты опять не поедешь к отцу и Анжеле? – Иван надевал свитер перед зеркалом в прихожей. – А мы с батей сегодня хотели баньку истопить.
— Ты же знаешь, больше я туда ни ногой! Не хочу видеть эту бестактную женщину. Невоспитанная хамка, ей неведомы границы приличий. – перед глазами Людмилы всплыл образ второй супруги свёкра. – И тебе там делать нечего. Пусть Николай Николаевич сам к нам приезжает, только без своей зазнобы.
— Ты же знаешь, отец не любит по гостям ходить.
— Иван, почему ты себя так ведёшь?
— Как так?
— Словно ничего не было. После слов этой женщины, в чём я сомневаюсь, ты бы тоже забыл дорогу в дом, где она поселилась на правах хозяйки.
— Люда, не преувеличивай, ну с кем не бывает?! Перебрала немного, наговорила лишнего.
— Лишнего наговорила?! Да она, можно сказать, нам в трусы залезла. Какое ей дело до того, что мы пока не хотим заводить детей? Какое право она имеет лезть к нам с советами и просить внуков? Обхохочешься! Внуков ей подавай! Она нам кто?
— Не заводись, дорогая!
— Она всего лишь твоя мачеха, а ведёт себя как...
— Хорошо, я понял, скажу, что у тебя голова разболелась.
***
Два года назад не стало матери Ивана. Николай очень горевал по супруге, казалось, что его жизнь остановилась с её уходом.
Люда и Ваня беспокоились о состоянии отца и каждый день на протяжении шести месяцев, а потом чуть реже навещали его по вечерам после работы.
И как говорится, ничего не предвещало...
Иван с женой слетали на отдых, не было их две недели. Вернулись и первым делом к Николаю, а у него гостья.
— Ваня, Люда, не вижу смысла скрывать от вас... Не обижайся на меня сынок, – отец виновато похлопал сына по плечу, — но Анжела не просто знакомая. Мы подали заявление загс!
Приплыли! И когда мог успеть Николай так сблизиться с говорливой Анжелой, о существовании которой не подозревали ни невестка, ни сын. Откуда она взялась на их голову?
Молодые не стали препятствовать счастью отца, но напыщенная дама им не понравилась, особенно Людмиле.
***
Людмила кожей чувствовала напряжение, возникшее за столом. (продолжение в статье)
