Ольга Степанова поправила жемчужную заколку в длинных каштановых волосах и в последний раз взглянула в зеркало. Сегодня ей удалось выглядеть идеально: легкий макияж подчеркивал тёмно-карие глаза, а новое платье цвета ночного неба облегало фигуру, которую она два месяца вытачивала в спортзале. Двадцать пять лет брака. Серебряная свадьба. Цифра казалась одновременно внушительной и зыбкой, как отражение в озере.
— Ты готова? — Виктор, её муж, стоял в дверях спальни, поправляя галстук. Его пальцы, привыкшие к клавиатуре и документам, неуклюже теребили шелковый узел. Ольга отметила, что он не сделал ни одного комплимента её внешности.
— Почти. — Она открыла шкатулку с бархатной подкладкой, где лежал подарок: серебряный перстень с гравировкой «25 лет» из коллекции «Вечность» ювелирного дома «Лунный свет». Ограниченный тираж, всего 25 экземпляров по числу лет. Она откладывала на него с прошлой зимы, экономя на обедах в кафе и новых туфлях.
Виктор протянул ей узкую коробку. Внутри, на синтепоновой подушке, блестела серебряная ложка с витиеватым узором.
— Для коллекции, — пояснил он. — Помнишь, ты собирала антикварные столовые приборы?
Ольга кивнула, сжимая коробку так, что ногти впились в ладонь. Коллекция… Она забросила её лет десять назад, когда дети пошли в школу, и времени на хобби не осталось.
— Спасибо, дорогой. Очень… символично, — она заставила себя улыбнуться.
Виктор, надевая перстень, сморщился:
— Зачем тратилась? Обычная дата.
Обычная. Слово повисло в воздухе, как дым после задутой свечи. Для Ольги этот вечер был шансом вернуть то, что ускользало последние годы: смех за ужином, случайные прикосновения, разговоры не о счетах или сыновьях. Она забронировала столик в «Лазурном берегу» — ресторане на вершине Светлогорского холма, откуда открывался вид на огни города и извилистую ленту реки Светлицы. В юности они с Виктором любили там ужинать, когда он ещё носил ей букеты пионов и читал стихи Бродского.
Но сейчас, сидя за столиком у панорамного окна, Ольга чувствовала себя героиней плохой мелодрамы. Виктор изучал меню, будто отчёт, и отказался от вина.
— Возьмём салат «Цезарь» и минералку. Эти цены — грабёж средь бела дня, — он щёлкнул языком, отодвигая бокал с шампанским, который официант налил Ольге в знак комплимента от заведения.
— Виктор, сегодня наш праздник…
— Именно поэтому экономим. Сейчас кризис, ты в курсе? — Он достал телефон, проверяя уведомления. Синий свет экрана высветил морщины вокруг его рта — те самые, что появились после увольнения с завода «Светлогорсксталь» три года назад. Тогда он открыл свой бизнес, но подробностей Ольга так и не узнала. «Не твоё дело», — отмахивался он.
Ужин закончился, едва начавшись. Виктор вызвал такси для жены, сославшись на срочный аудит в офисе. По дороге домой Ольга смотрела на отражение в окне: женщина в вечернем платье с коробкой на коленях напоминала забытый кем-то букет.
— Мам, ты почему одна? — Максим, младший сын, встретил её в прихожей. Восемнадцатилетний парень с гитарой за спиной и вечным запахом кофе из университетской столовой. — Где папа? Цветов не было, да?
Ольга молча показала ложку.
— Серьёзно? — Максим закатил глаза. — Ладно, держи. — Он протянул ей веточку мимозы. — банкомат сломался, так что это вместо роз.
Она рассмеялась сквозь слёзы. Максим всегда находил способ подсластить пилюлю. В отличие от отца, который в последние месяцы урезал его карманные деньги до минимума.
— Хватит сидеть на нашей шее! — кричал Виктор на прошлой неделе. — В твои годы я уже грузчиком работал!
— Но я учусь на дневном! — парировал Максим. — Ты хочешь, чтобы я бросил институт?
Споры становились громче. Ольга, как буфер между двумя вулканами, устала тушить конфликты. Она тайно подкидывала сыну купюры в сумку: «На кино с Леной», шептала, будто передавая государственную тайну. Лена — его одногруппница, первая любовь, о которой он рассказывал только матери.
Той ночью Виктор вернулся под утро. Ольга, заснувшая с книгой в гостиной, услышала, как он осторожно закрыл дверь спальни. Утром на кухне она нашла следы губной помады на чашке — алый полукруг, как рана на фарфоре.
Следующие недели Ольга жила в режиме сыщика. Помада в машине, неизвестный номер в телефоне, запах чужих духов на рубашке. Однажды, вернувшись с работы раньше (она преподавала историю в колледже), она застала Виктора в ванной. Он вытирал лицо её полотенцем, а на полке стоял открытый флакон сыворотки за 3000 рублей.
— Ты использовал мою косметику? — спросила она, зная ответ.
— Бред. У меня своя, — он ткнул пальцем в дешёвый лосьон с запахом спирта.
Но улики множились. Шампунь с кератином, купленный в салоне, таял как снег. Крем для век, который Ольга берегла для особых случаев, исчез за неделю. «Может, домовой?» — шутила она сама с собой, пока не нашла в корзине для белья чёрное кружевное бельё 36-го размера. Её размер был 40-й.
***
План созрел во время визита к матери в село Заря. Старушка, разливая чай из самовара, бурчала:
— Мужики они как волки — пока гоняешь одного, другой уже стаю собирает. Твоего Виктора кто-то приворожил, вижу я.
Приворот… Ольга вспомнила студенческие годы, как подруга подсыпала соль в ботинок парня, чтобы вернуть его. Но ей нужна была не магия, а доказательства.
— Мам, ты точно хочешь это сделать? — Старший сын Андрей, юрист с холодным умом и тёплыми карими глазами, скептически рассматривал тюбик с клеем для ресниц. — Это может быть незаконно.
— Они незаконно пользуются моим шампунем, — парировала Ольга, переливая содержимое в пустую бутылку от люксового средства. — Просто хочу знать правду.
Инсценировав поездку на конференцию в соседний город, она поселилась в гостинице «Светлица» в пяти километрах от дома. На третий день Виктор написал: «В офисе задержусь». В полночь камера наблюдения, которую Андрей установил в прихожей, показала: в квартиру вошла девушка в кожаной куртке. Худенькая, лет двадцати пяти, с волосами цвета воронова крыла.
Ольга ворвалась домой под крики из ванной. Девушка, обёрнутая в голубое полотенце, тыкала пальцем в телефон:
— Вы обязаны мне компенсацию! У меня завтра съёмки!
Виктор, бледный как стена, пытался отмыть её волосы, слипшиеся в грязно-розовые сосульки. Клей для ресниц, смешавшись с водой, превратился в эпоксидную смолу.
— Объяснения? — Ольга оперлась о дверной косяк. Руки дрожали, но голос звучал как сталь.
— Это… Катя. Моя… партнёр по теннису, — Виктор потупился.
— В ванной? В два часа ночи? — Ольга засмеялась. Смех звенел, как разбитое стекло. — Поздравляю, у тебя талант к бадминтону.
Катя выскочила, прикрываясь курткой. Виктор остался сидеть на краю ванны, капая клеем на кафель.
— Она ничего не значила, — пробормотал он. — Ты знаешь, как тяжело сейчас в бизнесе… Мне нужна была разрядка.
— Разрядка. — Ольга подняла коробку с серебряной ложкой. — Знаешь, что символизирует серебро? Чистоту. Верность. — Она швырнула коробку в мусорное ведро. — Наша ложка треснула, Виктор. Ещё в тот вечер.
***
Суд прошёл быстро. Андрей, как опытный юрист, обеспечил матери квартиру и алименты. Максим, забравший гитару и мамин характер, съехал в общежитие, но каждую пятницу приходил с пирогами.
Осенью, разбирая вещи на балконе, Ольга нашла старую коробку с коллекцией столовых приборов. Среди позолоченных ножей и фарфоровых ручек лежала та самая ложка. Она взяла её в ладонь — холодный металл больше не резал кожу.
— Мам, смотри! — Максим влетел в комнату с конвертом. — Моя статья о Светлогорске XIX века вышла в журнале!
На обложке сверкало серебряными буквами: «Новая эра». Ольга обняла сына, и ложка, упав на пол, зазвенела чисто, как колокольчик.
