И снова же успокаиваю себе тем, что никакой измены может и не быть. Ну мало ли что он может делать здесь?
Ближе к девяти я все же покидаю кофейню и сажусь в свой автомобиль. Начинает темнеть, но, к счастью, сейчас лето и в такое время все еще можно хорошо разглядеть лица людей.
Я не отвожу взгляда от входа в отель, напряженно сжимаю пальцами руль, и вот это происходит. Как в самом страшном сне.
Словно в замедленной съемке Артем появляется в дверях с длинноногой молоденькой блондинкой. На их лицах играют улыбкаи Они идут к его автомобилю в обнимку. Она прижимается к нему, что-то говорит. Его рука сжимает ее за ягодицу. О том, что именно происходило между ними в отеле, даже гадать не приходится.
Я жмурюсь в надежде, что это просто какой-то розыгрыш. Мираж. В надежде, что этот мужчина просто чертовски похож на моего мужа. Или же что я все неправильно поняла.
Это мой Артем. Тот самый человек, с которым мы клялись друг другу в любви и верности.
Он открывает перед девушкой дверцу, а из моего рта вырывается хриплый стон.
Он подает ей руку, помогая забраться на переднее сиденье, где обычно рядом с Артемом сижу я, а мои ногти впиваются в кожу настолько сильно, что прокалывают ее, и по ладони струится капелька крови.
Он закрывает дверцу, спрятав свою спутницу в черном железном звере, у меня грудь сдавливает спазмом. Я делаю вдох, но воздух застревает в горле. Горький ком перекрывает доступ к кислороду, а щеки обжигают горячие слезы.
Сколько времени я живу в этой лжи?
У нас ведь все было так хорошо, а в будущем появится ребенок и мы бы стали самой счастливой семьей на свете.
Все эти вопросы хороводом кружат в моей голове, не давая нормально мыслить. Автомобиль Артема давно скрылся за поворотом, я же все так же не могу сдвинуться с места. Обручальное кольцо на моем пальце пылает, словно я надела раскаленное железо. Я резко сдергиваю его и с силой бросаю куда-то на пол.
Во мне словно что-то надломилось. Исчерпало все мои чувства. И я внезапно ощущаю, что становлюсь ко всему безразличной. Словно вся та любовь, которую я чувствовала к Артему, испарилась в одно мгновенье. Осталась лишь холодная расчетливость. А еще ненависть. За то, что в нашей постели была третья. За то, что возвращался после нее и смотрел мне в глаза как ни в чем не бывало. За то, что целовал меня губами, которыми целовал и ее. Прикасался руками, которыми ласкал ее.
Но я не собираюсь быть пострадавшей стороной. Пусть ему тоже будет больно так же, как и мне. Я не буду ждать, когда окажусь брошенкой, так же как и не потерплю, чтобы со мной были из-за жалости, привычки, удобства и потому что у нас ребенок.
