– Ваш отец оставил все вашей сестре.
Мне кажется, уши заложило.
И я слышу нотариуса будто слой ваты.
Встряхиваю головой. Пытаюсь сфокусировать взгляд.
После папиной смерти все не так.
Мне кажется, наступила непроглядная темнота. А еще все время холодно.
Не важно, какое время года за окном. Для меня там все время хмурая дождливая осень. И туман.
– Вы все верно расслышали, Людмила. Алексей Геннадьевич Розанов оставил все свое состояние вашей сестре. Розановой Елене Алексеевне. По мелочам еще вашей матери. Счет в банке, машину и дом. Остальное ей.
– Папа… Мне ничего не оставил?
Я ведь всегда была его любимой дочуркой!
Хоть всегда пыталась это сгладить, потому что Ляля приемная. Мамина дочь от первого брака.
Но отец всегда меня баловал, а мама наоборот, отдавала всегда все лучшее сестре. Потому что она ведь без родного отца.
И, в конце концов, Ляля всегда его ненавидела!
Даже в последние дни я одна была рядом. Не отходила от его постели!
А Ляля даже не звонила узнать, как он себя чувствует. Развлекалась то на лыжных курортах, то на берегу океана в теплых краях.
Ну, не совсем, в общем-то, конечно, развлекалась. Она моделью работает. Там у нее куча рекламных съемок. Но всегда остается три-четыре дня, когда вся группа просто отдыхает и отрывается на курорте.
Ляля вполне могла бы съездить к нам. Проведать отца.
Но она не удосужилась даже позвонить!
– Вы уверена? Это какая-то ошибка.
Все же наоборот было. Отец всегда мне говорил, что все после него останется мне. Это я его упрашивала, чтобы он и Ляля не обидел! Уверена, что ошибка!
Тем более, что на мне весь его бизнес. Отец мне доверял во всем!
– Никакой ошибки. Все точно. Убедитесь сами.
Буквы расплываются перед глазами.
Я складываю копию завещания вчетверо и засовываю в сумку. Потом прочту.
Поднимаюсь и выхожу под промозглый дождь.
На улице темно. Не потому что вечер, а потому, что небо закрыли дико черные тучи.
Погода точно соответствует моему состоянию за эти полгода, которые я живу без отца.
Странно, но под этим проливным дождем и ветром мне гораздо комфортнее, чем в теплом кабинете нотариуса.
Это уже даже не привычка. Рефлекс.
Усаживаюсь в черную машину, за рулем которой мой личный водитель.
– Домой, – командую чуть хриплым голосом.
Смотрю на черные тучи сквозь черные очки и затененное стекло машины.
Рефлекторно опускаю руку на живот. Поглаживаю его.
Два месяца. Уже два месяца моей тайне.
