Когда мы с Сережей только начали встречаться, я знала, что его родители будут жить неподалеку. Но я и подумать не могла, что они переедут к нам. Вера Павловна и Виктор Иванович продали свою квартиру два года назад, заявив, что им так удобнее. Мол, возраст, здоровье, все дела. Сережа, конечно, согласился. А я? А я просто кивнула, потому что не хотела ссоры. И вот теперь они тут, в нашей трехкомнатной квартире, где и без того тесно.
Вера Павловна хозяйничает, будто это ее дом. Виктор Иванович вечно сидит в гостиной, смотрит телевизор на полную громкость, когда я пытаюсь уложить Мишку спать. А я все это терплю. Терпела, пока не дошло до того, что я сама себя перестала уважать.
В тот вечер, когда свекровь снова начала свои нотации, я дождалась, пока Сережа вернется с работы. Он пришел около десяти, усталый, но довольный. Сел на кухне, я поставила перед ним тарелку с ужином, который все-таки приготовила.
— Сереж, нам надо поговорить, — начала я, стараясь говорить ровно.
— Что случилось? — он даже не оторвался от телефона.
— Я больше так не могу. Твои родители… они как будто тут главные. Я чувствую себя в собственном доме чужой.
Он поднял глаза, нахмурился.
— Надь, ну что ты начинаешь? Они же старые, им помощь нужна.
— Помощь? — я чуть не задохнулась от возмущения. — Я им готовлю, убираю, стираю! Они даже за Мишкой не смотрят, только критикуют. Я устала, Сереж. Я не прислуга.
Он вздохнул, отложил телефон.
— Ну что ты предлагаешь? Выгнать их?
— Не выгнать. Но что-то надо менять. Я не могу так больше.
Сережа промолчал. Я видела, что он не хочет разбираться. Ему проще, чтобы все шло как идет. Но я уже не могла молчать.
На следующий день я решила действовать. Первым делом поговорила с подругой Мариной. Мы с ней работаем вместе, и она всегда умела находить выход из любой ситуации. Я рассказала ей все: про свекровь, которая командует, про свекра, который считает, что я должна быть благодарна за их присутствие, про Сережу, который не хочет ничего менять.
— Надя, ты слишком долго терпела, — сказала Марина, когда мы сидели в обеденный перерыв в кафе напротив офиса. — Надо что-то делать. Ты же не железная.
— А что делать? — я пожала плечами. — Они же не уйдут. И Сережа их не попросит.
— Тогда начни с себя, — ответила она. — Найди что-то, что тебе самой даст силы. Хобби, работу новую, что угодно. Ты же не только жена и мама. Ты Надя. Что ты любишь?
Я задумалась. Что я люблю? Последние годы я так закрутилась, что забыла, кто я вообще такая. Раньше я любила рисовать. Не то чтобы я была великим художником, но мне нравилось возиться с красками, создавать что-то свое. А потом как-то все это ушло на задний план. Дома я даже карандаш в руки не брала — некогда.
