Прошёл почти год. Без звонков. Без писем. Без извинений.
Сначала было больно — настолько, что физически. Она помнила первые месяцы: тянет под рёбрами, сжимает в груди, всё внутри ноет, как будто тело оплакивает что-то невидимое. Потом — апатия. Потом — злость. Потом — тишина. А потом пришло что-то странное. Покой?
Она переехала. Устроилась на новую работу. Поменяла номер. Удалила все фотографии. Научилась не вздрагивать от его имени. Научилась идти домой — одна. Но не с горечью, а с удовольствием.
И вот — вечер, почти ноябрь. Мелкий дождь по подоконнику. Она варит себе имбирный чай, щёлкает пультом, и вдруг… Звонок в домофон.
Без имени. Без «это я». Просто короткий сигнал. Она подумала — курьер. И нажала.
На пороге — он.
С виду почти не изменился. Но она — изменилась. Раньше, увидев его, она бы затаила дыхание. А сейчас — выдохнула. Спокойно.
— Что ты тут делаешь?
Он чуть потупился.
— Можно войти? — Смотря зачем.
Он сжал губы. Покачал головой.
— Я ушёл от неё. — Не моё дело, — пожала плечами она. — Я… думал, ты всё ещё… ждёшь.
Она усмехнулась. Без яда. Без обиды.
— Нет, Миша. Я теперь жду себя. И свою жизнь. Без тебя.
Он сел. Молча положил на стол папку.
— Это? — Документы. На машину. Мы же её вместе покупали, но оформил я. — Знаю. — Хочу переоформить. Половина — твоя.
Она посмотрела на него долго. На плечи, которые стали будто меньше. На руки, теребящие край стола. На мужчину, который однажды выбрал «удобную» жизнь — не с ней.
— Ты хочешь откупиться? — тихо спросила она. — Нет… Я хочу вернуть хоть часть того, что сломал. Я не жду ничего взамен.
Она взяла документы. — Спасибо.
Он поднялся. Постоял в нерешительности.
— Я не сразу понял… кто ты была для меня. — А теперь понял?
Он кивнул. — Только слишком поздно, да?
Она не ответила. Просто улыбнулась.
Он вышел. Без слов. Без надежды.
А она поставила чайник. Сегодня пятница. А по пятницам у неё теперь — плед, книга, и тишина.
Без Миши. Без боли. Без прошлого.
