— Андрей Николаевич? К вашей бабушке пришла женщина, представилась социальным работником! Мы её не пустили, но она устроила скандал!
Мы снова помчались в больницу. В холле действительно была Галина Павловна, громко возмущающаяся.
— Я имею право видеть свою свекровь! — кричала она на охранника.
— Мама! — Андрей подошёл к ней. — Прекрати этот цирк!
— А, вот и ты! — Галина Павловна повернулась к нему. — Объясни этим людям, что я родственница!
— Ты персона нон грата в этой больнице! — отрезал Андрей. — Бабушка написала заявление, чтобы тебя к ней не пускали!
— Она не в себе! Она не понимает, что пишет!
В этот момент из лифта вышла главврач.
— Что здесь происходит?
Охранник быстро объяснил ситуацию. Главврач строго посмотрела на Галину Павловну.
— Уважаемая, Зинаида Петровна Воронова находится в полном сознании и ясном уме! Она имеет право решать, кого хочет видеть, а кого нет! Прошу вас покинуть больницу!
— Я буду жаловаться! — пригрозила Галина Павловна.
— Это ваше право! А теперь уходите, или я вызову полицию!
Свекровь ушла, бросив на нас полный ненависти взгляд.
Прошла ещё неделя. Зинаиду Петровну выписали из больницы, и мы забрали её к себе. Бабушка была ещё слаба, но врачи сказали, что опасность миновала.
И тут Галина Павловна нанесла свой главный удар.
В субботу утром в дверь позвонили. Андрей открыл — на пороге стояли двое полицейских.
— Андрей Николаевич Воронов? Вы обвиняетесь в удержании Зинаиды Петровны Вороновой против её воли и завладении её имуществом мошенническим путём!
— Что? — Андрей опешил.
— Заявление подала ваша мать, Галина Павловна Воронова! Нам нужно опросить Зинаиду Петровну!
Мы провели полицейских в комнату бабушки. Зинаида Петровна, услышав, в чём дело, возмутилась.
— Какое удержание? Я сама попросила внука забрать меня к себе! У меня есть выписка из больницы!
Полицейские записали показания Зинаиды Петровны, осмотрелись и извинились за беспокойство. Но мы понимали — Галина Павловна не остановится.
— Хватит! — сказал Андрей, когда полицейские ушли. — Я подаю на неё встречное заявление! За клевету, преследование и попытку мошенничества!
— И я вас поддержу! — добавила Зинаида Петровна. — Мне девяносто два года, но я ещё в силах постоять за себя!
Мы обратились к адвокату. Изучив все документы и выслушав нашу историю, он сказал:
— У вас сильная позиция! Галина Павловна явно переступила черту! Мы можем не только защититься, но и привлечь её к ответственности!
Началась юридическая война. Галина Павловна подавала жалобы во все инстанции, но везде получала отказ. Завещание было оформлено правильно, Зинаида Петровна была в здравом уме, а все обвинения в наш адрес оказались беспочвенными.
Наконец, суд вынес решение: Галину Павловну обязали выплатить компенсацию за моральный ущерб и запретили приближаться к нам и к Зинаиде Петровне.
После суда Галина Павловна подошла к Андрею.
— Ты предал мать ради этой! — она кивнула в мою сторону.
— Нет, мам! — ответил Андрей спокойно. — Я выбрал семью, которая меня любит, а не использует! Ты сама всё разрушила своей жадностью!
Галина Павловна хотела что-то ответить, но только махнула рукой и ушла.
Прошёл год. Зинаида Петровна, окружённая заботой, прожила ещё два счастливых года. Она успела понянчить нашего сына, которого мы назвали в честь дедушки Андрея.
Когда бабушка ушла, мы похоронили её с почестями. На похороны пришло много людей — соседи, друзья, бывшие коллеги. Галины Павловны среди них не было.
После оглашения завещания мы с Андреем стали владельцами той самой трёхкомнатной квартиры. Но мы не стали её продавать. Сделали там ремонт и сдаём, а деньги откладываем на образование сына.
Иногда я думаю о Галине Павловне. Андрей пытался наладить с ней отношения, но она отказалась. Сказала, что у неё больше нет сына.
Грустно, конечно. Но некоторые люди сами выбирают одиночество, предпочитая деньги и гордость семье и любви. Галина Павловна сделала свой выбор. А мы сделали свой — выбрали друг друга и память о замечательной женщине, которая научила нас главному: настоящая семья держится не на крови, а на любви и взаимном уважении.
