Она ухватилась за нее с неожиданной легкостью — словно не шла, а плыла, как перед танцем.
— Осторожнее с третьей ступенькой, — предупредила она. — Она шатается с 1982 года. Виктор всё собирался починить, да так и не дошли руки. Знаете, какие мужья бывают.
Мы сели в машину, и она продиктовала адрес. Но потом замялась.
— Можно ли сделать крюк через центр? — тихо спросила она.
— Это не самый короткий путь.
— Мне некуда торопиться, — шепнула она. — Я еду в хоспис.
Её слова ударили меня, как молот. В зеркале заднего вида я увидел, как её глаза блестят от слёз. Фонари на улице подсвечивали её седые волосы, и они сияли, как звезды.
— У меня не осталось родных, — продолжила она, поглаживая подол платья дрожащими пальцами. — Врачи говорят, что мне осталось недолго.
Я не смог отказать. Я ведь не бессердечный. Выключил таксометр и посмотрел на неё в зеркало.
Следующие два часа мы колесили по ночному городу, и она рассказывала о своей жизни.
Она работала секретарем в старом здании «Госстройпроекта» 30 лет. Показала мне маленький домик, который когда-то делила с Виктором, её покойным мужем.
— Мы копили семь лет, чтобы купить его, — улыбнулась она, глядя в окно. — Все говорили, что это глупость — брать такую маленькую квартиру. Но нам было в ней уютно. Видишь тот старый дуб в саду? Виктор сам построил там домик на дереве для детей.
Проезжая мимо полуразрушенного склада, она попросила снизить скорость. Её глаза загорелись, когда она посмотрела на здание.
— Это был бальный зал… Здесь мы встретились с Виктором, — её голос наполнился теплом. — Он наступил мне на подол во время первого танца. Я подумала, что он ужасно неуклюжий.
— Он доказал, что это не так?
— О, нет, — рассмеялась она. — Он был неуклюжим до конца своих дней. Но он был моим неуклюжим дурачком.
Она замолчала. Мы просто смотрели на старое здание, когда-то наполненное музыкой и счастьем.
— Спасибо, что сделали это для меня, — наконец сказала она. — Как вас зовут?
— А меня Маргарита. Спасибо, Олег. Теперь я устала. Отвезите меня в хоспис.
