— Маш, не забудь дверь запереть,— устало сказала мама, вставая из-за стола.
— Мам, ну сколько можно? Теперь ты всю жизнь будешь напоминать? – обиженно ответила пятнадцатилетняя Маша.
— Не всю жизнь, а пока у нас живёт бабушка. Если она выйдет на улицу, то заблудится и…
— И умрёт под забором, а мы будем жить с чувством вины… Мам, а может, и пусть? – с вызовом спросила Маша.
— Что пусть? – не поняла мама.
— Пусть уйдёт и заблудится. Ты сама говорила, что тебе надоело с ней возиться.
— Как ты можешь? Она мне свекровь, не родной человек, но для тебя родная бабушка.
— Бабушка? – Маша сощурила глаза, как делала всегда, когда начинала злиться. – А где она была, когда её сынок бросил нас? Когда она отказывалась со мной сидеть? Со своей родной внучкой? Она тебя не жалела, когда ты бралась за всё, чтобы заработать лишнюю копейку… Тебя же и обвиняла, что муж ушёл…
— Прекрати немедленно! – взвизгнула мама. – Зря я тебе всё это рассказала. – Мама вздохнула. – Я плохо тебя воспитала, раз в тебе нет жалости к ближнему, к родному человеку. Мне страшно. Когда я состарюсь, ты ко мне тоже будешь так относиться? Что с тобой? Ты же всегда доброй девочкой была. Ты не могла пройти мимо брошенного котёнка или щенка, домой тащила. А бабушка не щенок… – Мама устало покачала головой. — Она и так наказана. Твой отец не только от нас, он и от неё отказался.
— Мам, иди на работу, опоздаешь. Я обещаю, что дверь запру. – Маша виновато посмотрела на маму.
— Ладно, а то наговорим друг другу лишнего… — но мама не двинулась с места.
— Мам, прости, но смотреть на тебя больно. Кожа да кости. Тебе всего сорок, а ходишь, сгорбившись, как старуха, еле ноги передвигаешь. Вечно усталая. Что ты так смотришь на меня? Кто тебе правду скажет, как не родная дочь? – Маша не заметила, как снова повысила голос.
— Спасибо. Проследи, чтобы она газ не включала и воду в ванной.
— Вот-вот, я и говорю, сидим с ней, как привязанные. Никакой жизни. Мам, давай её в дом престарелых сдадим. Там под постоянным наблюдением будет. Она же не понимает ничего…
— Ты опять? – оборвала Машу мама.
— Всем лучше будет, и ей в первую очередь, — не замечая закипающего раздражения матери, продолжила Маша.
— Не хочу больше слушать тебя. Никуда я её сдавать не собираюсь. Сколько ей осталось? Пусть дома…
— Да она нас тобой переживёт. Иди не работу. Я никуда не уйду, дверь запру, обещаю, — зло повторила Маша.
— Прости. Я взвалила на тебя… Все гуляют, а ты сторожишь бабушку.
Они разговаривали, не обращая внимания на открытую дверь в бабушкину комнату. Она, конечно, всё слышала, но вряд ли понимала, да и забудет всё через минуту.
Мама ушла на работу, а Маша зашла в бывшую свою комнату, в которой теперь жила бабушка.
— Ба, ты чего-нибудь хочешь?— спросила она.
Бабушкин взгляд не выражал никакого желания.
— Пойдём, я дам тебе конфету, — Маша помогла бабушке встать и повела на кухню.
— А ты кто? – бабушка уставилась на Машу пустым взглядом.
— Пей чай. – Маша вздохнула и положила перед бабушкой конфету.
