— Марь Ивановна, выручите, соли нет, а суп уже на плите! — Ольга позвала соседку в дверь, уверенная, что та, как всегда, поможет.
Марь Ивановна мелькнула в дверном проёме, нахмурилась:
— Оль, у меня самой в обрез!
И резко закрыла дверь.
Ольга осталась стоять у порога, словно её только что выставили на улицу. Стояла, моргала, словно не поверила в происходящее. Обычно у них с Марь Ивановной всё было просто: то она ей картошки с дачи принесёт, то та огурцами угостит. А тут — соль пожалела!
— Ну надо же, — пробормотала Ольга, медленно разворачиваясь.
Спускаясь по лестнице, она чувствовала, как внутри поднимается негодование. Ну, бывает, чего-то не дала, отказала — ладно. Но как отказала! Не глядя, да ещё с таким выражением, будто её о чём-то неприличном попросили.
На лавочке у подъезда её уже ждали соседки — Вера Степановна и баба Нина.
— Чего стрельнула, Оль? — тут же спросила Вера, хитро прищуриваясь.
— Да соли попросила…
— И?
— И нет у неё! — раздражённо бросила Ольга, усаживаясь рядом.
Баба Нина покачала головой:
— Жадная она. Вон Люська муки попросила — так та вздохнула, как будто у неё всю пенсию отобрали.
— Хотя… — протянула Вера, прищуриваясь. — Я ж её вчера видела. Дочка её вернулась! С двумя пацанами. Сумки таскали, будто полмагазина скупили.
Ольга нахмурилась.
— Дочка? Она же в другом городе жила…
— Вот и я про то! — Вера наклонилась ближе. — Чего бы это ей вдруг?
— Может, в гости приехала?
— С гостями так не таскаются, — вставила баба Нина. — У них лица такие были, будто всю жизнь на себе несут.
Ольга задумалась. Дочка Марьи Ивановны жила далеко, работала… А тут вдруг вернулась?
— Да ладно вам, — отмахнулась она, но осадок остался.
Она поднялась домой, но мысли о соседке не отпускали. Почему та так резко отказала? И правда ли, что у неё теперь в доме гости на постоянной основе?
Спустя полчаса Ольга снова выглянула в подъезд. Внизу мелькнула знакомая фигура — Марь Иванна с тяжёлым пакетом в руке. Шла, опустив голову, как будто боялась, что её кто-то окликнет.
— Доброе утро, соседка! — поздоровалась Ольга, выходя из квартиры.
Но та лишь кивнула и ускорила шаги.
Странно. Обычно Марь Иванна сама первой лезет в разговор, а тут…
Ольга посмотрела ей вслед. Взгляд задержался на её руках — несли авоську, тяжёлую, с врезающимися в пальцы ручками. Лицо усталое, взгляд какой-то затравленный.
— Что-то тут не так, — пробормотала Ольга.
Весь день эта мысль крутилась у неё в голове.
И вечером, когда стемнело, она снова постучалась к соседке.
— Марь Иванна, можно поговорить?
Дверь приоткрылась, но не сразу.
— Ты чего опять?
— Да чего ты такая? Не обижаюсь я за эту соль! Просто… Может, помощь какая нужна?
Марья Ивановна вздохнула, устало прислонилась к косяку.
— Оль, да какая помощь? Дочка моя вернулась. Без работы, без копейки. С двумя детьми. А я… я одна.
Ольга почувствовала, как что-то кольнуло в груди.
— Вот ты говоришь — соли не дала… А ты знаешь, сколько у меня её в доме? Полпачки. И всё. Вчера вот дочка принесла, да я берегу. Кто знает, что дальше будет?
Ольга сглотнула. Да… Ей бы тоже было страшно.
—
Ольга молча стояла у порога, чувствуя, как внутри что-то сжалось. Не жадность это была. Страх.
— Марь Иванна… — начала она, но соседка уже отступила вглубь квартиры, будто разговор был окончен.
— Ладно, Оля, не бери в голову. Всё нормально.
Но не нормально.
Весь вечер Ольга крутила этот разговор в голове. Неужели так плохо у Марьи Ивановны дела? Она вспоминала дочку соседки — Наташу. Устроенная, деловая, она редко приезжала, а тут вдруг с двумя детьми…
На следующий день, проходя мимо подъезда, Ольга увидела её — Наташа стояла с сумками, угрюмо глядя в телефон.
— Наташ, здравствуй, — поздоровалась Ольга.
Девушка подняла голову, узнала её, кивнула.
— Добрый день.
Ольга не была любопытной, но тут слова сами сорвались с губ:
— Ты надолго к маме?
Наташа вздохнула, убрала телефон в карман.
— Похоже, да. Работу ищу. Пока безрезультатно.
— Тяжело?
— Не то слово, — Наташа горько усмехнулась. — Мама старается помочь, но пенсия у неё… сами понимаете.
Ольга кивнула. Поняла она давно, ещё когда соседка захлопнула дверь.
— Если что, обращайся, — сказала она вдруг.
Наташа удивлённо посмотрела на неё, будто не ожидала.
— Спасибо… но мы справимся.
Ольга лишь кивнула.
Но вечером, вернувшись домой, она задумалась. Что-то с этим надо делать.
—
На следующий день Ольга долго не решалась, но всё же пошла в магазин.
Не для себя.
Она взяла корзину и начала медленно, тщательно выбирать продукты. Сахар, мука, гречка, пару пачек соли… И немного конфет для детей.
Когда вечером она подошла к двери соседки, руки дрожали. А вдруг обидится? Вдруг решит, что жалость?
Ольга глубоко вдохнула и постучала.
Дверь открылась не сразу.
— Оль? — Марь Иванна выглянула, нахмурилась.
— Привет. Можно?
— Чего опять?
Ольга молча протянула пакет.
— Держи. Это не в долг. Это просто так.
Соседка застыла.
— Ты чего… Это зачем?
— А ты думала, ты одна такая? — Ольга попыталась улыбнуться. — Мы все боимся. Но если каждый только за себя думать будет, тогда совсем тяжко станет.
Марь Иванна смотрела на неё, будто не верила.
— Оля… — губы её дрожали, но она не договорила. Только кивнула.
Затянувшаяся пауза сменилась нервным вздохом.
— Заходи хоть.
В доме было чисто, но пусто. Глухо, будто стены тоже знали, как трудно здесь живётся.
Из комнаты выглянула Наташа.
— Мам?
— Это Оля, соседка, — тихо ответила Марь Иванна, всё ещё сжимая в руках пакет.
Наташа кивнула, но в глазах её было что-то смущённое.
— Спасибо вам, — наконец сказала она.
Ольга почувствовала тёплую волну внутри.
— Да ладно. Это просто так.
Марь Иванна провела ладонью по глазам и вдруг всхлипнула.
— Ох, Оля… Давно я так не плакала.
Она прижала пакет к груди, будто тот был последней каплей в чаше её терпения.
Ольга понимала. Она бы тоже не выдержала.
— Ну, хватит, хватит, — улыбнулась она. — Лучше чай ставь.
Через минуту на столе уже стоял старенький заварник.
— Сладкого нет, — виновато сказала Марь Иванна.
— Есть, — Ольга вытащила из пакета плитку шоколада.
Наташа улыбнулась.
И впервые за долгое время в доме стало теплее.
—
Прошла неделя.
Ольга уже не думала о той соли. Всё как-то выровнялось — теперь они с Марь Иванной перекидывались парой слов в подъезде, иногда о погоде, иногда о ценах в магазине.
Но однажды вечером в дверь Ольги постучали.
Она открыла и увидела Марь Иванну. В руках у соседки было что-то завёрнутое в полотенце.
— Оль, я тут… — Марь Иванна замялась. — Пирогов напекла.
— Ого, — Ольга улыбнулась. — Так, значит, чай надо ставить?
— Ну, как хочешь, — соседка поёжилась, но не уходила.
— Конечно, хочу! Проходи!
Марь Иванна вошла, аккуратно поставила пироги на стол.
— Спасибо тебе, Оля, — тихо сказала она.
Ольга взяла полотенце, развернула — аромат разошёлся по комнате.
— Ну, теперь ты мне точно задолжала, — подмигнула она. — Солью, как говорится, с процентами вернула!
Соседка рассмеялась.
— Ну!
Они пили чай, ели пироги, разговаривали.
— Наташе, кстати, работу предложили, — вдруг сказала Марь Иванна.
— Да ты что! — Ольга поставила чашку.
— В аптеке. Не совсем по специальности, но хоть что-то.
— Да это отлично! Хоть что-то — уже хорошо.
Марь Иванна кивнула.
— Я тогда глупо себя повела, — вздохнула она. — Думала, что если дверь закрыть, то и проблемы закроются.
Ольга покачала головой.
— Ты не глупо повела. Ты просто боялась.
Соседка помолчала, потом вдруг вздохнула:
— Я всё думала, что теперь одна, что никому до нас нет дела. А потом ты пришла…
— Я ведь тоже не одна, — усмехнулась Ольга. — Лавочка у подъезда работает круглосуточно, не забывай!
Они обе рассмеялись.
А потом просто сидели в тишине.
Всё было по-домашнему.
И вот в этой тишине Ольга вдруг поняла — всё будет хорошо.
—
Прошло ещё несколько дней.
Ольга возвращалась с рынка, когда заметила у подъезда Наташу. Та стояла с коробками, что-то выкладывала в машину.
— Привет! — окликнула Ольга.
Наташа подняла голову и улыбнулась.
— О, Ольга Васильевна, здравствуйте!
— Что это у вас тут, переезд?
— Ну, не совсем, — Наташа поправила коробку. — Просто нам дали комнату в общежитии. Всё-таки работа в аптеке принесла свои плоды.
— Да ты что! — Ольга просияла. — Так это же здорово!
— Да, — Наташа выдохнула. — Не шик, конечно, но своё.
Ольга кивнула.
Вдруг из подъезда вышла Марь Иванна. Вид у неё был взъерошенный, лицо озабоченное.
— Ма, ну ты опять! — закатила глаза Наташа. — Всё, хватит пихать мне эти запасы, я и так половину кухни забрала!
— Да что ты понимаешь, — пробурчала Марь Иванна. — Запасы — это святое.
Ольга усмехнулась.
— Ну что, значит, теперь не будешь солью запасаться, а?
Соседка замерла, потом прыснула от смеха.
— Ой, Оль, не напоминай!
Они все рассмеялись.
Потом Наташа ещё немного поныла, что мама пихает ей слишком много всего, но в конце концов все загрузились и уехали.
А Марь Иванна осталась у подъезда, стояла, смотрела вслед машине.
Ольга положила руку ей на плечо.
— Ну, не реви. Всё хорошо.
Соседка вздохнула.
— Да я не реву, — буркнула она.
Но глаза блестели.
— А пойдём, чаю попьём, — предложила Ольга.
— Пойдём, — согласилась Марь Иванна.
— Только ты теперь, наверное, с солью в чае, а? — поддразнила её Ольга.
Марь Иванна рассмеялась.
— Ну ты и язва!
— Зато правда.
И они пошли.
