— Павлик, смотри, какая красота! — Анна восторженно вздохнула, разглядывая уютный двухэтажный домик с террасой, увитой плющом.
Вокруг буйно росли олеандры и пальмы, а за ними, рукой подать, шумело море. Лазурное. Манящее.
Муж улыбнулся, притянув жену к себе:
— А как же! Я ж обещал, что всё будет идеально. Две недели только мы вдвоем. Море, солнце. Отрыв от реальности.
Анна зажмурилась от нахлынувшего счастья. Целый год копили на этот отпуск! Залезли в кредит, жили на макаронах, откладывали каждую копейку. Паша даже устроился на подработку по выходным. И всё ради этих двух недель на берегу Черного моря, подальше от городского шума, начальников и будильников.
Домик внутри оказался еще уютнее. Светлые стены. Деревянная мебель. Просторная кухня-гостиная на первом этаже. На втором — две спальни и ванная с большущей белой ванной. Воздух, пропитанный морской солью и лавандой, лился через распахнутые окна вместе с шумом прибоя.
— Господи, я будто в сказке! — Анна плюхнулась на кровать, раскинув руки.
Море вечером оказалось парным молоком. Народу — почти никого. А вечер они провели на террасе с бутылкой крымского — пахучего, терпкого, — любуясь закатом. Засыпая в объятиях мужа, Анна подумала — кажется, у них все только начинается.
Утро второго дня испортил оглушительный стук в дверь. Будильник показывал восемь.
— Да чтоб вас! — пробормотала Анна, пытаясь спрятаться под подушкой.
Стук повторился. Нетерпеливый. Настойчивый.
— Кого там черти принесли в такую рань? — Павел нащупал тапки. — Поди хозяйка что забыла…
Хлопнула входная дверь. Женские голоса. Один пронзительный, командный, второй — звонкий, молодой. Анну будто током ударило. Эти голоса невозможно не узнать! Свекровь и золовка. Какого лешего они тут делают?!
Прямо в пижаме, она вылетела в коридор. В прихожей громоздились чемоданы. В гостиной Лидия Петровна, мощная бабища с иссиня-черными волосами, уже раздавала указания сыну:
— Пашенька, отнеси наши вещички во вторую спальню. Ксюшка на диванчике поспит, в гостиной. Не парьтесь, мы вам не помешаем.
Ксения, худая высокая девица — копия матери, только на двадцать пять лет моложе — уже шуровала на кухне:
— Мам, глянь-ка, холодильник-то пустющий! Прям щас в магаз идти надо.
Анна впилась взглядом в мужа. Тот выглядел как кот, который сожрал хозяйские сливки и теперь не знает, куда деваться.
— Мама, вы… как… что вы тут делаете? — выдавил он.
— Ты чего, Паш? — свекровь округлила густо накрашенные глаза. — Отдыхать приехали, ясное дело! У меня ж давление, врач прописал морской воздух. А тут вы как раз собрались. Подумала — не пропадать же добру! Домина здоровенный, места хватит на всех.
— Но мы не планировали… — начал Павел. Мать не дала ему договорить:
— Да брось, Пашка, не жмись! Родной матери места пожалел? Я тебя, между прочим, растила-кормила, ночей не спала, а теперь мне даже отдохнуть нельзя рядом с сыночком?
Тут Анну просто прорвало:
— Лидия Петровна! Мы оплатили гостевой дом, а вы просто подселились к нам? Нормально устроились — теперь съезжайте! Это наш медовый месяц, который мы не смогли себе позволить после свадьбы! Мы год копили на эту поездку!
— Анечка, — приторно улыбнулась свекровь, — какой еще медовый месяц? Вы уж три года как женаты. А домик, между прочим, оплачен деньгами, которые я дала Паше на свадьбу. Так что я имею полное право тут находиться.
Вот это была наглая ложь! Денег на свадьбу Лидия Петровна не давала ни копейки. Наоборот, молодые разорились на ресторан, куда свекровь натащила кучу дальних родственников, которых Анна в глаза не видела.
— Паша, скажи хоть что-нибудь! — взмолилась Анна. Слезы уже душили ее.
Павел метался взглядом между женой и матерью, как загнанный зверь.
— Мам, мы реально хотели побыть вдвоем, — выдал он наконец. — Может, вы с Ксюшей снимете что-нибудь рядом?
— Чтоб я платила конские деньги за хату в самый сезон?! — брови свекрови взлетели. — Да ни в жизнь! Тут все занято уже. Мы еле на поезд билеты урвали. Не вредничай, Пашенька. Мы не помешаем, клянусь!
— Хозяйка нас не предупреждена, — Анна попыталась зайти с другого боку. — У нас договор на двоих. Могут быть проблемы.
— Ой, да ладно тебе, — отмахнулась Лидия Петровна. — Хозяевам здешним лишь бы бабки платили. И давайте уже завтракать. Я пирожков напекла!
Следующие три дня превратились в пытку. Лидия Петровна взяла штурвал в свои цепкие руки: она составляла меню, решала, когда все идут на пляж, когда в магазин, а когда «отдыхают культурно», то есть сидят на террасе и слушают её байки о соседях по даче.
Ксюшка ныла круглые сутки: то ей скучно, то жарко, то холодно. Клянчила у брата, чтоб тот возил ее в соседний городок.
На четвертый день Лидия Петровна торжественно объявила, что сегодня они никуда не идут, потому что у нее «предчувствие грозы». У Анны внутри что-то сломалось.
— Знаете что, Лидия Петровна, — процедила она сквозь зубы, — сидите хоть весь день, а мы с Пашей идем на море. Мы для этого сюда и приехали. А не чтоб слушать про вашу соседку Нину и ее подагру!
Свекровь поджала тонкие губы:
— Паша, ты слышал, как твоя жена со мной разговаривает? Я, между прочим, в ее возрасте уже тебя растила и пахала на двух работах!
— Анют, ну не кипятись, — Павел выглядел несчастным. — Если мама чувствует грозу, может, правда лучше…
— Нет! — Анна грохнула чашкой. — Хватит с меня! Или ты со мной на море, или я одна. Выбирай!
Через десять минут она уже мчалась к пляжу, кипя от ярости. За спиной грохнула дверь — Павел решил остаться с мамочкой. Ясно, с кем он. Значит, надо как-то дотерпеть эти две недели. А потом… потом придется с ним серьезно поговорить.
Море успокоило. Анна плескалась в волнах, грелась на песке, дочитала книжку, которую таскала с собой. И как-то отпустило. Домой вернулась, когда солнце уже садилось.
В доме — ни души. И тишина… Божественная! На кухне — записка от Павла: «Мы с мамой и Ксюшей пошли в магазин. Будем поздно. Не переживай. П.»
«Хоть вечер проведу по-человечески», — подумала Анна, открывая холодильник.
Стук в дверь заставил вздрогнуть.
На пороге — приятная пожилая женщина с острыми глазами и копной седых волос, собранных в пучок. Хозяйка.
— Добрый вечер, милая, — улыбнулась она. — Заглянула спросить — всё нравится? Всем довольны?
Анна замялась. Она еще не решила, стоит ли говорить хозяйке о непрошеных гостях.
— Всё… хорошо, — выдавила она.
Марина Викторовна окинула её цепким взглядом:
— Ой ли? Чего-то голосок дрожит. Может, чайку попьем, потолкуем?
И Анну прорвало. Всё как на духу выложила: и как они с мужем копили, и как заявилась свекровь с дочерью, и как муж не может слово поперек сказать, и как отпуск превратился в ад кромешный.
Хозяйка слушала молча, только кивала иногда.
— Так у меня, значит, вместо двоих аж четверо живут? И никто даже не почесался сказать? — задумчиво протянула она. — Знаете, деточка, я ж с постояльцев деньги беру за каждого. Домик рассчитан на четверых, но цена-то другая.
— Я доплачу, — быстро среагировала Анна. — Только не выгоняйте нас! Скандала не хочу.
Хозяйка хитро прищурилась:
— Да что вы! Какое выселение? Я вот что подумала… а не перебраться ли вашим родственникам в другой мой домик? Он сейчас пустует. Малюсенький, но для двоих — в самый раз. И стоит копейки.
Анна покачала головой:
— Не согласятся они. Особенно свекровь. Она считает, что имеет право тут на халяву жить.
— Это уж вы мне предоставьте, — Марина Викторовна подмигнула. — Иногда надо просто… как бы сказать-то… бить врага его же оружием.
Когда Павел приволок свою маму с сестрой, Анна уже накрывала на стол. Ужинать. Лидия Петровна, напрочь забыв про утренний конфликт, трещала о каких-то чудо-помидорах с рынка, а Ксюшка ныла, что обгорела на солнце.
Анна молча нарезала салат, вспоминая слова Марины Викторовны. «Просто наблюдайте, деточка, просто наблюдайте».
Когда они уже приканчивали десерт, в дверь постучали. Анна подскочила:
— Я открою!
На пороге — Марина Викторовна. Не узнать! Строгий костюм, очки на кончике носа, сжатые губы, волосы в пучок, в руках — блокнот.
— Добрый вечер, — бросила она, не дожидаясь приглашения, и прошла в дом. — У меня к вам дело. Кто тут Лидия Петровна?
Свекровь вскинула подбородок:
— Я Лидия Петровна. А вы кто такая?
— Марина Викторовна, хозяйка этого дома, — представилась женщина и села за стол, не спросив разрешения. — Провожу учет гостей. Выяснилось, что к паре, которая сняла дом, заявились еще двое. Это вы и ваша дочь, полагаю?
Лидия Петровна растерянно кивнула.
— И давно вы тут?
— Четыре дня.
— Почему меня не известили? — Марина Викторовна постучала ручкой по блокноту. — У нас тут правила: договор заключается на определенное число постояльцев. Лишние гости регистрируются и оплачиваются отдельно. Плюс страховой взнос.
— Какой еще взнос?! — Лидия Петровна мигом завелась. — Я мать Паши! Я имею право гостить у сына!
— В его доме — да. А здесь — нет, — отрезала хозяйка. — Это моя собственность, которую ваш сын и его жена арендовали на конкретных условиях. — Она открыла блокнот: — Итак, проживание двух дополнительных гостей за четыре дня составит…
Названная сумма заставила свекровь позеленеть.
— Это грабеж! Мы не собираемся платить такие деньжищи!
— Тогда вам придется освободить помещение. Прямо сейчас, — спокойно ответила Марина Викторовна.
— Это как — освободить? — Лидия Петровна сдулась. — Куда мы пойдем на ночь глядя?
— У меня есть свободный домик, — как бы нехотя сообщила хозяйка. — Крохотный, но для двоих сойдет. Могу предложить со скидкой. Заплатите за четыре дня, что уже прожили, и за аренду до конца отпуска.
Лидия Петровна разразилась речью о том, что никуда не поедет, но Марина Викторовна была как танк:
— Либо оплачиваете жилье здесь, либо переезжаете в отдельный дом со скидкой, либо… вызываю полицию. У меня все бумаги на руках, договор с указанием числа жильцов. А ваше нахождение тут без регистрации и оплаты — это нарушение.
— Паша, ну скажи ты ей! — взвизгнула Лидия Петровна, вцепившись в сына.
Павел метался взглядом между матерью и хозяйкой, словно не знал, куда деваться.
— Мам, может, и правда… тебе там будет лучше? — наконец выдавил он. — Ты ж сама говорила, что тут тесно…
— Предатель! — Лидия Петровна трагически вскинула руку к груди. — Родную мать на улицу выставляешь!
— Никто никого на улицу не гонит, — отрезала Марина Викторовна. — Домик на соседней улице с отдельным двориком. И цена смешная.
— Сколько? — сдалась Лидия Петровна.
Марина Викторовна назвала сумму. По лицу свекрови было видно, что это куда меньше, чем она ожидала.
— Но как же Пашенька? — сделала последнюю попытку Лидия Петровна. — Он без меня заскучает!
— Мама, мы будем каждый день видеться, — устало сказал Павел. — Вместе на пляж ходить, обедать…
— Но не жить в одном доме, — отчеканила хозяйка. — Ну что, согласны?
Через полчаса Лидия Петровна и Ксения, хмурые как грозовые тучи, собирали манатки. Когда Павел вызвался проводить их до нового жилья, мать закатила глаза:
— Не утруждайся! Оставайся с женушкой. Она, небось, счастлива, что избавилась от нас. Всегда мечтала семью твою развалить.
Павел побледнел. Анна решила вмешаться:
— Лидия Петровна, мы совсем не против, чтобы вы жили рядом. Будем часто встречаться. Просто в этом доме правда тесновато для четверых, а вы заслуживаете комфорта.
Свекровь смерила ее недоверчивым взглядом, но промолчала. Когда дверь за родственничками захлопнулась, в доме повисла тишина.
— Это ведь ты хозяйку подговорила? — нарушил молчание Павел.
Анна хотела соврать. Но решила, что новую страницу их отношений лучше начать с правды.
— Я просто пожаловалась ей, а план был ее, — честно сказала она. — Паш, пойми меня. Я больше не могла так. Это наш отпуск, наш медовый месяц, который мы не смогли позволить себе три года назад. Я не хотела делить тебя с мамой и плясать под ее дудку.
Павел вздохнул и вдруг улыбнулся:
— Знаешь, я первый раз в жизни видел, чтоб кто-то маму на место поставил. Даже отец не мог с ней сладить.
— Ты злишься? — Анна осторожно коснулась его руки.
— Нет, — он помотал головой. — Я, кажется, даже рад. Только… неужели я правда такой тряпка? Не могу матери противостоять?
Анна обняла его:
— Ты слишком добрый. Не хочешь никого задеть. Но иногда, Пашка, надо ставить границы. Даже с родными. А то они просто на шею сядут и свесят ножки.
— Научишь? — он заглянул ей в глаза.
— Да запросто, — Анна улыбнулась. — У нас еще десять дней впереди. Только ты и я, море, солнце — и ни одной проблемы.
— И ни одной родственницы, — подхватил Павел, прижимая ее к себе.
А над морем уж сгустились сумерки, обещая теплую, пьянящую ночь и совсем-совсем другое завтра.
