— Ну ты бы хоть картошки нам привезла, что ли, — с показным разочарованием вздохнула Галина Петровна, глядя на Яну с таким выражением, будто та забыла поздравить её с днём рождения, а не просто приехала в гости без мешка продовольствия.
Яна сделала вид, что не расслышала. Натёртая в детстве фразой «не спорь со старшими» срабатывала до сих пор, особенно в тесной кухне, где хрущёвская вентиляция успела давно сдаться, а запах жареной рыбы стал частью отделки.
— У вас же машина. Что вам — тяжело мешок привезти? А Димке всё самому приходится, — на слове «всё» Галина Петровна нажала так, что даже батарея в углу угрожающе загудела.
— А я, между прочим, с работы, — спокойно ответила Яна, снимая пальто. — Без остановки с восьми. Хотела просто поужинать по-человечески. Не думала, что у вас тут сельхозярмарка.
— У нас, милая, не ярмарка, а жизнь. Тут каждый помогает, чем может, — с мягкой, но холодной интонацией отчеканила свекровь и ловко подлила воды в чайник, словно подливая масла в их разговор.
В углу зашевелилась Марина — сестра Димы. На лице у неё была та самая хитрая, вечножующая полуулыбка, которой обычно пользуются школьницы в туалете, когда обсуждают, кто с кем мутит. Только сейчас речь шла не о флирте, а, как Яна сразу поняла, — о деньгах.
— А мы слышали, ты на квартирку копишь, — с сахарной интонацией начала Марина, скрестив руки на груди. — Прямо молодец! В наше время — это подвиг.
Яна замерла, не сразу поняв, откуда ветер. Дима. Конечно, Дима. Пару раз проговорился, и — пошло-поехало. Она ещё удивлялась, почему Галина Петровна в прошлый раз так долго расспрашивала, какие «проценты» в её банке.
— Ну… коплю, — неохотно призналась Яна. — Это плохо?
— Да нет, — снова вздохнула Галина Петровна. — Просто странно. Вы же семья. Что за тайны? Какие ещё отдельные накопления?
Марина встряла, не дав Яне даже вздохнуть:
— У Димы, между прочим, ни копейки за душой. Всё всегда тратит на общее. А ты — прячешь. Мы вот с мамой считали: если бы вы вместе копили, уже могли бы комнату в новостройке взять. А ты…
— Простите, — Яна чуть повысила голос. — Мы с Димой договаривались про раздельный бюджет. Его это устраивало. Я свои деньги не из воздуха взяла. Я впахиваю. По выходным тоже. Это мои усилия, мой выбор, моя цель.
— Но ты же вышла замуж! — Галина Петровна ударила по столу вилкой. — А в браке не бывает «моё» и «твоё». Всё — общее!
— Тогда почему я одна плачу за зубы, за врачей, за кредит по учёбе? Почему, когда надо было вам на ремонт, платил только Дима, а не «мы»?
— Да ты не лезла! — обиженно поджала губы свекровь. — Всё сидела со своими графиками.
— Это была работа, — Яна встала, подошла к окну. Улица блестела дождём, под окнами пищали тормоза автобуса. — У вас тут, похоже, всё просто: если деньги — то в общак. А как платить за интернет или вызывать сантехника — так это уже моё личное?
— Ох, да не драматизируй, — отмахнулась Марина. — Просто ты как-то слишком… по-своему всё делаешь. Эгоистично даже. Не по-семейному.
— Правда? — Яна развернулась. Голос был спокойный, но губы сжаты. — А вы считаете, что семья — это когда все впряглись, а ты отдавай? Только вот один вопрос: если я завтра лишусь работы, вы мне тоже «по-семейному» скинетесь? Или скажете: «ну, извини, у нас дети»?
— Ой, не начинай, — Галина Петровна устало поднялась и пошла на балкон. — Что с вами, молодыми, не так… Всё вы считаете, всё вы меряете. Сердца нет. Души. Всё — таблички и эксели.
