По деревенским меркам дом был еще очень даже ничего. А вот по городским, к которым привык Олег – это была хижины дяди Тома.
— Заселяйся, — осклабился Ерофеич, — и манатки свои забрать не забудь!
— А вы мне не поможете? – удивился Олег. – Вас же мать моя наняла, чтобы помогать, пока я тут.
— Выползай, приехали, — проговорил неприятный мужик со странным отчеством Ерофеич.
— Куда мы приехали? – со страданием в голосе спросил Олег.
— Как приказано было, на место отбывания ссылки, — мужик хохотнул.
Олег выбрался из машины, между прочим, его собственной, права на которую получит вместе с прощением отца.
— Мне что, тут жить, что ли?
По деревенским меркам дом был еще очень даже ничего. А вот по городским, к которым привык Олег – это была хижины дяди Тома.
— Заселяйся, — осклабился Ерофеич, — и манатки свои забрать не забудь!
— А вы мне не поможете? – удивился Олег. – Вас же мать моя наняла, чтобы помогать, пока я тут.
— Ну, положим, мать меня наняла, а отец твой контракт перекупил, — Ерофеич разразился чем-то средним между кашлем и смехом, — я деньги люблю больше, чем память о твоей матушке, с которой я со школы не виделся! – и снова этот неприятный смех.
— Да твою мать! – ругался Олег, пока вытаскивал сумки из багажника.
— Машинку в свой гараж загоню, потом пришкандыбаю, про быт народа русского расскажу, — смех утонул в реве мотора.
Олег откашлялся от поднятой пыли и позвонил маме:
— Этого урода отец перекупил! – начал он с претензий. – Я тут загнусь! Как во всем этом жить? Что, значит, я сам виноват? Ну, виноват! И что? Меня надо сюда? В это убожество? Мамочка! Поговори с отцом!
Он что-то долго слушал, с тем же успехом мог и не слушать. Папа был не просто зол. Папа был в ярости, когда отправлял сына в ссылку. А его слово – кремень!
— Мама, ты передай ему, что я согласен на любое наказание в городе, чем вольная жизнь тут! Ты просто не представляешь, какой это мрак! Ну, хорошо! Не мрак! Пройдусь по памятным местам твоей молодости, — ныл Олег, — я даже умилюсь природе и просторам, только поговори с отцом, пусть он мне разрешит в город вернуться!
Трубка отправилась в карман:
— Бесполезняк! – скептически проговорил он. – Мать тоже пляшет под дудку его денег.
Олег вздохнул и, скривившись, выдохнул. Ароматы деревни ему не нравились.
— Всего-то на машине проехался по магазину, что тут такого?
Тяжести вины он не ощущал. За бугром это сейчас тренд. А то, что он заехал через витрину и переколотил в магазине практически все, а еще заставил рыбками разлетаться пару десятков посетителей, так это просто экстрим и впечатления.
Это он еще не знал, сколько папе пришлось отстегнуть, чтобы Олега не закрыли лет на десять без права на У Д О.
***
Ерофеича Олег дождался у калитки. Не справился с запорным механизмом.
— Воздух тут у нас замечательный, — сказал мужик подходя.
— Воняет только чем-то, — буркнул Олег, навьючивая на себя сумки.
— Что ты понимаешь, немощь городская?! – возмутился мужик. – Навоз это! Натуральное и экологически чистое удобрение! – и еще причмокнул, от чего Олега чуть не вывернуло.
— Значит, так, — сказал Ерофеич, когда они вошли в дом, — матушка твоя хотела, чтобы я у тебя в прислужниках бегал, а папенька скорректировал мои обязанности, чтобы бы тут не помер.
— Класс! – буркнул Олег.
— Правда? Мне тоже нравится, — Ерофеич хохотнул, — денег больше, забот меньше. Короче, по быту. Диван без клопов, постельное в шкафу. Посуда на кухне. Плитка электрическая. Вода в кране. Артезианская!
— Холодно тут, — проговорил Олег, стянув куртку и надев ее снова.
— Так печка есть, — удивился Ерофеич, — чурбачков я вчера на огороде ссыпал, на дровишки поколешь. Целиком в печку не суй, угоришь. Да и не полезут они туда. Интернет ваш тут ловит, я проверял. Почитай, как печкой пользоваться.
— Ага, — кивнул Олег.
— Не, можешь не читать, но если хату спалишь, я тебе только времянку на огороде поставлю. А там из удобств – только свежий воздух!
И снова Ерофеич хохотал, что стекла задрожали в серванте.
— Есть я тут что буду? – понуро спросил Олег.
— Карточку тебе мать выдала, в магазине ее принимают. Я спрашивал. Что хочешь, то и ешь!
— А готовить? – спросил Олег.
— Интернет! – ответил Ерофеич. – Лучше всего по всем вопросам к нему. А меня особо не дергай. Я – это крайний случай, когда вопрос выживания встанет.
— Я здесь так и так загнусь, — Олег опустился на колченогий табурет.
— Выживешь, — заверил его Ерофеич, — не ты первый, не ты последний. Считай, что у тебя экстремальные каникулы!
— Туалет тут хоть где? – спросил Олег и пожалел, потому что Ерофеич кивнул в сторону огорода и снова рассмеялся.
— Давай, мажор, не кисни! – Ерофеич покинул дом.
— Сад_ист! – вырвалось у Олега. – И отец такой же!
А жить так, надо было долго. Минимум пару месяцев, пока мать не уломает отца хоть частично простить сына.
***
— Анька, слыхала новость? – прокричал Пашка от калитки.
— У нас в деревне городской мажор завелся! – продолжил за братом Коля.
— Нет, — Аня подняла голову, — не слышала. А с чего он завелся-то?
— От сырости! – прыснул Пашка.
— Бол_ван, — Коля толкнул брата, — Ерофеич его привез. Ссыльный он. В городе чего-то наворотил, вот его сюда для воспитания и запёрли.
— Что б навоза нюхнул! – продолжал балагурить Пашка.
— Ну, сослали и сослали, — отмахнулась Аня, — вы мне удобрение для роз привезли?
— Анька, клянусь, завтра с работы будем ехать – обязательно! – пообещал Коля.
— Если нас мастер на заводе опять трехэтажным обкладывать не будет, — продолжил Пашка.
— Потому что работать надо, а не за учетчицами бегать! – Коля отвесил брату подзатыльник.
— Я, может, жениться хочу! – возразил Пашка.
— Вот я так тебе и поверил, — буркнул Коля, — бал_а_бол!
— Ой, ладно, ум, честь и совесть нашей эпохи, — отмахнулся Пашка, — пошли, пройдемся по деревне, хоть на мажора посмотрим! Какой он из себя?
Коля пригрозил кулаков, а сам присел на корточки рядом с сестрой, которая пыталась возродить мамин розарий.
— Ну как? – спросил он спокойно у сестры.
— Как видишь, — она грустно вздохнула, — погибают. Куст за кустом. Мамы не стало, и они не хотят. Она же душу в них вкладывала.
— Анька, честное слово, привезем завтра удобрения! Коляску к мотоциклу подцепим и привезем.
— Спасибо, Коля, — Аня поджала губы, чтобы сдержать слезу. — Ужин на плите. Зови брата, и идите ужинать.
— А ты? – спросил Коля.
— А я еще в магазин хочу сходить. На завтра надо хлеба купить, чтобы вы столовскими пирожками не травились.
***
— Орхидея, пленяющая взгляд! Ангел чистоты неземной среди серости бытия!
Аня слышала возгласы. Но мало того, что не прислушивалась, так еще и на свой счет не принимала, когда смысл некоторых слов до нее дошел.
— Девушка, куда же вы спешите?
А вот это было громко, и обращались именно к ней.
Аню обогнал разодетый парень:
— Разрешите представиться! Олег!
— А это вы тот ссыльный мажор? – спросила Аня, что привело Олега в ступор.
«Трех дней не прошло, как сюда доставили, и все уже в курсе!» — подумал Олег, но решил сразу же оправдаться:
— Вы несколько искажаете трактовку, — сказал он уклончиво.
— Чего я делаю? – не поняла Аня.
— Неверно представляете ситуацию, — сказал Олег.
— Я вообще никак не представляю, — ответила Аня, — повторяю лишь то, что люди говорят. А так я и знать не знаю, с чего вам тут жить.
— Признаюсь честно, наказание, все-таки, имеет место быть, — виновато проговорил Олег.
— Девушку, небось, обидели? Или подрались с кем? – предположила Аня.
— Что вы! Ни в коем случае! — Олег куснул губу. – Вышел у нас джентльменский спор. Отец мне машину новую купил. И возник спор о предельной скорости. Пришлось доказывать.
— Задавили кого-то, — покачала Аня головой, — а папочка отмазал?
— Что ж вы так плохо обо мне думаете? – спросил Олег с улыбкой. – Ночью! По пустой дороге. Ну, патруль привязался, а я не сразу заметил. Вот они и разозлились. Папа вопрос уладил, а меня пока сюда.
— В ссылку? – Аня усмехнулась.
— Скорее, заслуженное наказание, — поправил ее Олег, перевирая действительность, — прощение получить не сложно, а вот урок я должен для себя вынести сам. Так что, это, скорее, добровольная ссылка.
— Ого! Так благородно! – удивилась Аня. Она такое только в книжках читала.
— Повел себя, как мальчишка, — отмахнулся Олег. – Думать надо было. Гонки устроил, да еще и в городе. Нет бы, до стадиона доехать. Или до трека.
Лапша на Аниных ушках устроилась с максимальным комфортом, а Олег уже продумывал, как эта деревенская ду_рочка скрасит его пребывание в условиях первобытного быта.
***
— Ты из своей библиотеки сможешь уволиться? – спросил Олег, поглаживая Аню по волосам.
— Думаю, да, — сонно ответила Аня, — а зачем?
— Я собираюсь в город возвращаться, — проговорил Олег, — думала, что я тебя тут оставлю?
Четвертый месяц Олеговой ссылки проходил со всеми удобствами.
За неделю он вскружил Ане голову так, что она упала в его объятья и, соответственно, на скрипучий диван. А потом, еще дня за три, приставил ее к хозяйству.
Пока она была на работе, он пролеживал с телефоном в руках, а когда она приходила к нему, чтобы прибрать, приготовить и одарить любовью, он крутился рядом с ней, осыпая комплиментами.
И, периодически, подкидывал словечко другое с намеками на прекрасное будущее, чтобы девушка не соскочила с крючка.
Про увольнение из библиотеки – как раз из той серии. Сколько ему жить на выселках неизвестно, а жить хочется хорошо.
Даже Ерофеичу, который, понятное дело, был в курсе, удалось насыпать в уши.
Хотя тому, по большому счету, было все равно. Единственное, он свежий слух пустил:
— Городской мажор на нашу Аньку запал! Такая любофф!
Даже Анины братики, хоть и с неохотой и подозрениями, поверили. Да и домик подремонтировали, дров накололи, баню поправили, котел переварили.
— А что я в городе делать буду? – наивно спросила Аня.
— Женой моей становиться будешь, — рассмеялся Олег.
Аня покраснела и разулыбалась.
«Две-три недели, — подумал Олег, — пахать будет за идею. А потом еще что-нибудь придумаю. А может уже и отец сжалится».
***
— Анечка, что случилось? – в уж_асе спросил Коля, застав сестру в истерике на кухне. Она так не плакала, когда они родителей потеряли. А сейчас просто выла и металась из угла в угол.
— Анечка! – Коля ее изловил и крепко прижал к себе. – Тише-тише. Расскажи-ка братику, кто тебя обидел! Мы его с Пашкой в три секунды уработаем!
— Олег, — только имя она и смогла произнести, потому что снова начала биться в рыданиях.
— Что, Олег? – спросил Пашка, войдя вслед за братом.
— У меня задержка, — сквозь слезы говорила Аня с надрывом, — а он сказал, что я где-то нагуляла. И ни я ему не нужна, ни ребенок! И что мы все можем убираться к чертовой матери!
— Так ты беременна? – решил уточнить Пашка.
— Я не знаю, — выкрикнула Аня, — задержка у меня. А тест ничего не показывает. Он может врать на ранних сроках. К врачу надо. Уже поздно. Пока доедем.
— Завтра и съездим, — сказал Коля, гладя сестру по волосам, — а деятель этот где?
— Он меня выставил, а сам, дома, наверное…
***
— Стой, собака городская!
Паша с Колей застали Олега, когда тот рысцой бежал к Ерофеичу за своей машиной.
— От нас не сбежишь!
— Отцепитесь от меня, — на ходу взвизгнул Олег.
— Прыткий, какой выискался!
Что-то ударило Олега в спину, и он покатился кубарем по свежей грязи. Уже зарядили осенние дожди.
Тут-то его и нагнали.
— Отбегался, мажорчик? – спросил Пашка, сжимая в руке топор.
— Сейчас мы тебя стреножим, — со злой улыбкой сказал Коля, потрясая в воздухе вилами.
Олег хотел позвать на помощь, но голос его не слушался.
— У тебя есть выбор, — сказал Коля, втыкая вилы в землю рядом с головой Олега, — или мы тебе сейчас обе ручки топориком укоротим, чтобы ты их не тянул, куда не просят, или ты через два дня являешься в наш дом и, если Анька беременная, женишься на ней по всем правилам!
— А если ребенок не мой? – выдавил из себя Олег.
Павел присел на корточки и приставил лезвие топора к шее мажора:
— Вот только за эти слова я могу сейчас тебя укоротить на твою умную голову! И, знаешь что? Все в деревне подтвердят, что у меня была самозащита!
— Я приеду! – прохрипел Олег. – Честное слово благородного человека!
— Плевать мне на твое слово, — хмыкнул Коля, — мне Ерофеич адрес твой в городе даст. Никуда ты от меня не скроешься! Пока я посижу, брат мой за Анькой присмотрит. А вот тебе я тогда не завидую!
***
Через два дня Олег явился, как и обещал. Побыл дома, только молва от Ерофеича уже и до родителей докатилась. Отец пинками Олега отправил обратно:
— Ша_ка_лий ты сын! – говорил отец с нескрываемой брезгливостью. – Понять не могу, как я такое породил. Едь и отвечай по делам своим. А надумаешь сбежать, у меня дом и под Анадырем есть. Сошлю тебя туда и забуду, как страшный сон!
Мать молчала. В ее родной деревне, где каждый двор, как свои пять пальцев. И родной сын ее так ославил, что и не наведаешься теперь.
— Я приехал, — крикнул Олег от калитки.
На крыльцо вышла только Аня, но браться посматривали с веранды.
— Можешь ехать обратно, — холодно сказала она. — На твое счастье я не беременна. А даже если бы и была, такого отца своему ребенку я бы не пожелала и под страхом нищеты. Ты плохой человек. Жизнь сама тебя накажет. Лучше не жди, а меняйся. Прощай!
Олег еще около получаса стоял у калитки, а потом сел за руль и медленно поехал по деревне.
«Ты плохой человек» ударило больнее, чем страх лишиться рук и даже головы.
Выезжая на трассу, Олег сказал для самого себя:
— Я не хочу быть плохим человеком.
Плохой человек
Соавтор: Захаренко Виталий
