Аня вздрогнула. Она только что поставила на полку пакет с макаронами и курицей — всё по скидке, всё из последних денег, но, как всегда, этого оказалось недостаточно.
— Это продукты, мама, — тихо ответила она, не оборачиваясь. — Нам же нужно что-то есть…
— «Мама», — передразнила та. — А я тебе кто? Я тебе не мама, чтоб называть так! И не тебе решать, что покупать! В этом доме я хозяйка!
Аня сжала пальцы в кулак, но промолчала. В этом доме она была чужой с первого дня. После свадьбы Олег настоял на том, чтобы жить с его матерью: «Зачем снимать квартиру, у нас тут всё есть». Всё — кроме уюта и тепла.
Мать Олега, Лидия Петровна, с самого начала дала понять: невестка ей не по нраву. Не работала — значит, лентяйка. Работала — «бросаешь ребёнка на чужих». Готовила — «пересолено». Не готовила — «и зачем ты вообще в доме, если даже пожрать не можешь сварить?»
— Мама, хватит, — в комнату зашёл Олег, глядя на мать и Аню по очереди. — Устали все. Что ты опять начинаешь?
— Я? — вспыхнула Лидия Петровна. — Это твоя Анечка меня из себя выводит! Неуважение на каждом шагу! Я тут всю жизнь горбатилась, а она думает, что можно вот так на всём готовом жить!
Аня посмотрела на мужа. Тот стоял, не решаясь выбрать сторону. И как всегда — молчал.
— — —
Свекровь Лидия Петровна превращала жизнь Ани в нескончаемое испытание. С первого дня она будто решила — Аня недостойна её сына. Ни одна мелочь не ускользает от её острого, колючего взгляда.
— Ты даже салат нормально не можешь нарезать, — холодно бросает она. — Моему сыну такая безрукая жена не нужна. Он у меня привык к порядку, не к такому бардаку.
Аня опускает глаза, молчит. Спорить бесполезно — каждое слово оборачивается против неё.
— И ребёнка ты растишь, как попало, — продолжает Лидия Петровна, вырывая внука из рук. — Глянь, как одет! Замёрзнет! Ты что, матери не была? Или просто не создана для этого?
Ане больно. Она старается. Готовит, убирает, стирает до ночи — но благодарности не дождаться. Только упрёки и холод. Муж старается не вмешиваться:
— Ты же знаешь, она по-своему любит. Потерпи.
Но Ане с каждым днём тяжелее. Её голос всё тише, взгляд всё тусклее.
— Я устала, — шепчет она подругe в трубку. — Я себя здесь не чувствую живой. Как будто я тень.
Лидия Петровна этого не замечает — или не хочет. Для неё Аня — ошибка сына, досадная необходимость.
— Олеженька, ну зачем ты на ней женился? — говорит она сыну на кухне. — Такая девушка была — Наташа. А эта… Ни ума, ни рода.
Аня слышит и это. И в этот момент в ней что-то ломается. В собственном доме она — чужая, ненужная, невидимая. И сердце её кричит в тишине, но никто не слышит.
—
В один день день всё решилось просто. Лидия Петровна подошла к Ане в коридоре, когда та обувала сына в детский сад.
— Собирай вещи, — сказала она холодно. — С сегодняшнего дня ты здесь больше не живёшь.
Аня растерялась.
— Что? А Олег?.. Он знает?
— Это мой дом. Он согласен. Он мужчина, ему тяжело, но он не против.
Сын, Миша, посмотрел на мать, как будто что-то почувствовал. Аня взяла его на руки, сдерживая слёзы. Они ушли. Сначала в съёмную комнатушку, потом — в общежитие при детском центре, где она устроилась няней. Неудобно, тесно, но — спокойно.
Время шло. Аня постепенно поднималась. Получила диплом дистанционно, устроилась в детский центр воспитателем, стала старшим педагогом. Миша подрос, стал спокойным, улыбчивым. Они жили скромно, но счастливо.
Через два года она шла с сыном по парку, когда услышала знакомый голос:
— Аня?
Олег стоял у скамейки, постаревший, усталый. Сел рядом.
— Мама умерла. Я остался один. Прости меня…
Она долго смотрела на него. Он казался чужим. Таким далёким.
— Ты молчал, когда меня выгоняли. Молчал, когда мне было плохо. Я всё смогла — без тебя. И я не вернусь.
Он кивнул. Без злобы, без обиды — с пониманием. И ушёл.
Аня вздохнула. Миша потянул её за руку:
— Мам, ты счастлива?
Она улыбнулась:
— Очень. Потому что у меня есть ты. И у нас всё будет хорошо.
И больше они никогда не оглядывались назад. Статьи и видео без рекламы
С подпиской Дзен Про
