Лада замерла в дверях нотариальной конторы, ощущая, как кровь отливает от лица. Перед глазами — картина, которую она меньше всего ожидала увидеть. Аркадий, её бывший муж, вальяжно развалился в кресле, поглаживая колено сидящей рядом беременной женщины. Инга — так вот как выглядит та, из-за которой разбился её брак. А в углу комнаты — довольная, словно кошка, объевшаяся сметаны, Зинаида Павловна, бывшая свекровь.
— О, явилась не запылилась! — пропела Зинаида Павловна с фальшивой радостью. — А мы думали, может, не придёшь.
Лада сглотнула ком в горле. Ещё неделю назад она и представить не могла, что дядя Геннадий, единственный родственник со стороны отца, внезапно уйдёт из жизни. А теперь стоит здесь, в конторе Семёна Марковича, чувствуя, как от нахлынувших эмоций немеют кончики пальцев.
— Здравствуйте, Лада Викторовна, проходите, — нотариус жестом пригласил её занять единственное свободное место.
— Мы вас ждали, чтобы начать, — добавил он.
Пройти через всю комнату, ощущая на себе эти взгляды. Взгляд Аркадия — с плохо скрываемым раздражением. Взгляд Инги — оценивающий, с долей превосходства. И взгляд Зинаиды Павловны — пронизывающий, будто рентген.
Лада заставила себя выпрямить спину. В конце концов, она не виновата, что Аркадий бросил её три года назад. Не виновата, что дядя Геннадий вызвал её на прошлой неделе и что-то говорил про наследство. И уж точно не виновата, что он скончался от сердечного приступа на следующий же день после их встречи.
— Как продвигается твоя карьера учительницы? Всё так же пытаешься научить детишек уму-разуму? — с нескрываемой издёвкой спросил Аркадий, пока нотариус перебирал бумаги.
Лада промолчала, сжав зубы. Давний упрёк. Одна из причин их развода — её нежелание бросить любимую работу ради его амбиций.
— А я вот, — Аркадий приобнял Ингу за плечи, — теперь представитель международной компании. Мы с Ингочкой и младенцем скоро переезжаем в новый дом.
— В тот самый дом, что вы планировали делить? — не сдержалась Лада, бросив быстрый взгляд на стопку документов в руках у нотариуса.
Зинаида Павловна шумно выдохнула: — Лада, милочка, ты всегда была непрактичной фантазёркой. Геннадий был моим двоюродным братом, мы с ним столько всего пережили вместе! И дача эта, и дом в городе — он всегда говорил, что оставит их мне.
Лада вспомнила последний разговор с дядей. Его тёплый взгляд, морщинистые руки, сжимающие её ладони, и тихий голос: «Приходи в среду к нотариусу, девочка. Я кое-что для тебя оставил. Это поможет тебе начать новую жизнь после всего, что ты пережила».
Семён Маркович прокашлялся, призывая всех к порядку.
— Так, давайте начнём, — он надел очки и выпрямился. — Мы собрались здесь для оглашения последней воли Геннадия Петровича Коршунова, скончавшегося пятого апреля сего года. Завещание составлено и нотариально заверено месяц назад.
Аркадий нетерпеливо заёрзал в кресле. Инга, прикрыв глаза, поглаживала свой внушительный живот — срок был уже не меньше семи месяцев. Лада машинально отметила, что их роман начался ещё до развода.
— Скажите, Семён Маркович, — вкрадчиво начала Зинаида Павловна, — может, не стоит зачитывать всё полностью? Мы примерно знаем содержание, а времени так мало…
— Прошу прощения, — нотариус строго посмотрел поверх очков, — но по закону я обязан зачитать завещание полностью в присутствии всех наследников. Это не обсуждается.
Лада заметила, как переглянулись Аркадий с матерью. Что-то тут было не так. Какая-то их общая тайна.
— «Я, Коршунов Геннадий Петрович, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, завещаю…» — начал нотариус, но вдруг остановился и многозначительно посмотрел на присутствующих. — Боюсь, здесь есть некоторые неожиданные для вас моменты.
— Какие ещё моменты? — резко спросил Аркадий. — Дядя Гена обещал…
— Аркадий, помолчи, — шикнула на него мать, но было уже поздно.
— Обещал что? — тихо спросила Лада, чувствуя, как в груди разливается холодок.
Аркадий поджал губы, а Инга отвернулась, делая вид, что разглядывает картину на стене.
— Читайте дальше, — потребовала Зинаида Павловна, выпрямляясь в кресле.
Семён Маркович продолжил: — «…всё своё имущество, включая городскую квартиру по адресу Ленинградский проспект, дом пятнадцать, квартира сорок семь, загородный дом в посёлке Сосновый Бор, земельный участок площадью пятнадцать соток, а также все денежные средства на моих счетах…»
Лада почувствовала, как начинают дрожать колени. Неужели дядя действительно всё оставил ей? Но зачем тогда здесь Аркадий и его семья?
Нотариус сделал паузу, перевернул страницу и продолжил: — «…завещаю своей племяннице, Ладе Викторовне Коршуновой, урождённой Светловой, при условии…»
— Какие ещё условия?! — Зинаида Павловна вскочила с места, её лицо пошло пятнами. — Это какая-то ошибка! Геннадий обещал, что всё достанется нашей семье!
Аркадий побледнел и нервно потёр висок: — Дядя сказал мне месяц назад, что переписал завещание в нашу пользу. Мы же приезжали к нему каждые выходные, заботились…
— Заботились? — Лада не смогла сдержать горький смешок. — Вы не появлялись в его жизни годами. А потом вдруг, как узнали про его болезнь, стали «заботливыми родственниками»?
Инга презрительно фыркнула: — Нечего строить из себя святую. Думаешь, мы не знаем, зачем ты к нему ездила?
— Я ездила к нему, потому что мы с дядей Геной всегда были близки, — тихо ответила Лада. — Он был единственным, кто меня поддерживал после развода.
Семён Маркович постучал ручкой по столу: — Прошу тишины. Позвольте мне дочитать.
В комнате повисла напряжённая тишина. Зинаида Павловна медленно опустилась в кресло, но её взгляд, направленный на Ладу, был наполнен такой ненавистью, что по спине пробежал холодок.
— «…при условии, что она использует эти средства для создания образовательного центра для детей из малообеспеченных семей, о котором мы с ней неоднократно говорили. Для выполнения этого условия Ладе Викторовне предоставляется срок в два года с момента вступления в наследство».
Лада прикрыла рот ладонью. Детский центр — их общая мечта с дядей. То, о чём она говорила ему годами.
Аркадий вскочил. — Это просто смешно! Какой ещё центр? Да она даже собственную жизнь устроить не может!
Лицо Зинаиды Павловны вытянулось, а у Аркадия дернулся уголок глаза.
— «…а также объясняю причины своего решения. Кроме того, за неделю до составления настоящего завещания я прошёл полное медицинское обследование, результаты которого также прилагаются и подтверждают моё полное психическое здоровье».
Семён Маркович отложил бумаги и внимательно посмотрел на всех присутствующих: — Геннадий Петрович был очень предусмотрительным человеком. Он предвидел возможные попытки оспорить завещание и предусмотрел всё необходимое для защиты своего решения.
Зинаида Павловна сидела, словно громом поражённая. Аркадий резко встал, опрокинув стул. — Это… это несправедливо! Мы его семья! А она — кто? Дальняя родственница, дочь какого-то кузена!
— Племянница, — тихо поправила Лада. — Я дочь его родного брата.
— Я предлагаю просмотреть видеозапись, — сказал нотариус, доставая из ящика стола компактный диск. — Это позволит всем лучше понять волю покойного.
Пока Семён Маркович устанавливал диск в ноутбук, в комнате стояла гробовая тишина. Лада чувствовала, как сердце бьётся где-то в горле. Она не ожидала такого поворота. Не ожидала, что дядя Гена оставит ей всё своё имущество. И уж точно не ожидала, что он предвидел реакцию родственников.
Экран ноутбука ожил. На нём появилось лицо дяди — худощавое, с глубокими морщинами, но с живыми, умными глазами.
— «Если вы смотрите это видео, значит, меня уже нет с вами, — начал Геннадий Петрович. — И значит, Зина с Аркашей устроили скандал из-за моего завещания».
Аркадий нервно дёрнулся, а его мать буквально вжалась в кресло.
— «Хочу объяснить своё решение, — продолжал дядя. — За последний год я мог наблюдать истинное лицо моих родственников…»
Голос дяди Гены звучал спокойно и рассудительно, словно он вёл обычную беседу: — «Когда я оказался в больнице с подозрением на серьёзное заболевание, единственным человеком, кто приезжал ко мне каждый день, была Лада. Она читала мне книги, приносила домашнюю еду, просто держала за руку, когда мне было страшно.
А потом, когда врачи обнаружили, что диагноз был ошибочным, вдруг появились ‘любящие родственники’. Зина, которую я не видел лет пять, вдруг начала звонить ежедневно. Аркадий с новой подругой стали приезжать на выходные — аккурат после того, как поползли слухи о моём ‘богатстве'».
На экране дядя Гена горько усмехнулся. — «Я решил провести небольшой эксперимент. Сказал Аркадию, что переписал завещание в пользу их семьи. И что случилось? Они уже начали планировать, как потратят мои деньги, как разделят недвижимость. Даже не дождавшись моей смерти!»
Лада взглянула на Аркадия. Тот сидел, опустив голову, а его щёки пошли красными пятнами.
— «А теперь самое интересное, — продолжал дядя на экране. — Зинаида и Аркадий не знают, что я слышал их разговор в коридоре больницы. Они обсуждали, сколько мне ‘осталось’ и кто что получит. Аркаша даже шутил, что ‘старик затягивает’. А ведь я только вышел из палаты в туалет…»
Зинаида Павловна резко встала: — Выключите это! Он всё выдумал! Мы никогда…
— Сядьте, — холодно прервал её Семён Маркович. — Видеозапись является частью официального завещания.
Лада смотрела на экран с болью в сердце. Она не знала об этом. Дядя никогда не рассказывал, что слышал такие разговоры.
— «Моя Ладушка, напротив, никогда не говорила о деньгах, — дядя Гена на экране словно смягчился. — Только о своей мечте создать центр для детей, которым не хватает поддержки. О том, как она хочет помогать сиротам и детям из бедных семей получать достойное образование. Её глаза горели, когда она рассказывала об этом. Так же, как горели глаза её отца, моего брата, когда он говорил о своих учениках».
Дядя Гена на экране вздохнул и продолжил: — «Я знаю, что Лада справится. Она сильная, хоть и кажется хрупкой. У неё хватит сил и мудрости, чтобы воплотить нашу общую мечту. А если Зина с Аркашей попытаются ей мешать — что ж, я и это предусмотрел».
Он наклонился ближе к камере, его глаза стали серьёзными: — «В сейфе у Семёна Марковича хранятся документы, которые лучше бы никогда не увидели свет. Это касается некоторых финансовых операций Аркадия в период его работы главным бухгалтером в строительной компании ‘ГорСтрой’. Документы, которые могут заинтересовать налоговую и не только».
Аркадий вскочил с места, его лицо стало белым как мел: — Этого не может быть! Откуда у него…
Инга с тревогой схватила его за руку: — Аркаша, что такое? О чём он говорит?
Дядя Гена на видео улыбнулся: — «Не беспокойся, Аркаша, если ты сейчас подскочил как ужаленный. Эти документы останутся в сейфе, если ты и твоя мать не станете чинить препятствий Ладе. В противном случае… что ж, Семён Маркович знает, что делать».
Нотариус кивнул, подтверждая сказанное.
— «И последнее, — дядя вздохнул. — Ладушка, прости, что втягиваю тебя в это. Но я верю в тебя и в твою мечту. Используй то, что я оставляю, с умом. И помни: твоя доброта — это не слабость, как говорил тебе Аркадий. Это твоя сила».
Экран погас. В комнате повисла тяжёлая тишина. Зинаида Павловна сидела, опустив глаза. Аркадий застыл у стены, а Инга растерянно переводила взгляд с него на Ладу и обратно.
Семён Маркович закрыл крышку ноутбука: — Полагаю, воля покойного выражена предельно ясно. Есть ли у кого-то вопросы?
Зинаида Павловна первой нарушила молчание: — Идём, Аркаша. Здесь нам делать нечего, — она поднялась и направилась к двери, не глядя в сторону Лады.
Аркадий стоял в нерешительности. Его взгляд метался между матерью и нотариусом. — А если мы всё-таки решим оспорить? — спросил он хрипло.
Семён Маркович снял очки и устало потёр переносицу: — Тогда, боюсь, мне придётся выполнить инструкции Геннадия Петровича относительно упомянутых документов.
Инга дёрнула Аркадия за рукав: — Пойдём отсюда. Подумаем, что делать дальше.
Когда дверь за ними закрылась, Лада наконец выдохнула. Она не заметила, что всё это время почти не дышала. — Я… не ожидала, — пробормотала она, глядя на нотариуса.
Семён Маркович грустно улыбнулся: — Геннадий Петрович был удивительным человеком. И очень вас любил.
Лада открыла папку и ахнула. Внутри лежал подробный бизнес-план с расчётами, чертежами, списком необходимых документов для открытия образовательного центра. Даже примерный список персонала и программа занятий.
— Когда он всё это успел? — прошептала она, листая страницы.
— Последние полгода он только этим и занимался, — ответил Семён Маркович. — Приходил сюда с утра, работал до позднего вечера. Говорил, что это будет его наследие, его вклад в будущее.
Лада почувствовала, как к горлу подступает ком. Она вспомнила, как дядя неожиданно начал расспрашивать её о деталях её мечты, о том, каким она видит этот центр, какие предметы хотела бы преподавать детям. Тогда она думала, что это просто разговоры…
— Здесь даже есть список детей, которых можно пригласить в первую очередь, — нотариус указал на последние страницы. — Дети из детского дома, из малообеспеченных семей вашего района. Он обо всём подумал.
Лада прижала папку к груди. Это было больше, чем просто наследство. Это была возможность изменить жизнь — свою и многих других.
Выйдя из нотариальной конторы, Лада глубоко вдохнула весенний воздух. Внутри неё боролись разные чувства: горечь утраты, радость от открывшихся возможностей, странное удовлетворение от того, как получили по заслугам Аркадий и его мать.
— Лада, — знакомый голос заставил её обернуться. У машины, припаркованной через дорогу, стоял Аркадий. Один, без Инги и матери.
Она напряглась: — Чего тебе ещё?
Он подошёл ближе, на его лице читалась смесь злости и растерянности: — Ты ведь знала, да? Знала, что старик оставит всё тебе, и молчала.
— Нет, — покачала она головой. — Я не знала. Дядя Гена только сказал, что есть какое-то наследство, но я думала… может, какие-то личные вещи, фотографии…
Аркадий горько усмехнулся: — И ты бы поехала через весь город ради нескольких фотографий?
— Да, — просто ответила Лада. — Потому что дядя Гена был мне дорог. Не его деньги или имущество. Он сам.
Аркадий поджал губы: — Не знаю, зачем спросил. Ты всегда всё усложняешь.
— Не усложняю, а просто не позволяю другим себя использовать, — тихо ответила Лада. — Как раньше. Иди к своей Инге, Аркаша. Вам ещё ребёнка растить.
Он постоял ещё секунду, словно хотел что-то добавить, потом резко развернулся и ушёл к машине. Лада смотрела ему вслед и чувствовала странное облегчение. Будто обрывалась последняя ниточка, связывавшая её с прошлым.
Взгляд упал на папку в руках. Будущее. Вот о чём стоило думать сейчас.
Шесть месяцев спустя Лада стояла перед небольшим двухэтажным зданием на окраине города. Раньше здесь располагался заброшенный офисный центр, принадлежавший дяде Гене. Теперь, после ремонта, это место было готово принять своих первых учеников.
— Нервничаешь? — спросил стоящий рядом Семён Маркович, который неожиданно стал её другом и советчиком в эти непростые месяцы.
— Ужасно, — призналась Лада, не отрывая взгляда от вывески «Образовательный центр ‘Горизонт'». — А вдруг никто не придёт? Или придут, но им не понравится? Или родители решат, что это какая-то авантюра?
Семён Маркович мягко улыбнулся: — Перестань сомневаться. У тебя всё получится. Посмотри, сколько уже сделано.
И правда, за эти месяцы произошло столько всего. Бесконечные согласования, ремонт, подбор персонала, закупка оборудования. Оформление лицензии на образовательную деятельность чуть не довело её до нервного срыва. Но сейчас, глядя на результат, Лада чувствовала гордость.
— Знаешь, дядя Гена был прав, — сказала она, поворачиваясь к нотариусу. — Это действительно моё призвание. Я никогда не чувствовала себя настолько… на своём месте.
К зданию начали подходить первые посетители — дети с родителями, приглашённые на день открытых дверей. Лада разглядела среди них несколько ребят из детского дома, с воспитательницей. Именно для таких детей и создавался «Горизонт» — чтобы дать им шанс на лучшее будущее.
— Директор Лада Викторовна? — окликнул её звонкий детский голос. — А правда, что у вас будут уроки робототехники?
Обернувшись, она увидела веснушчатого мальчишку лет десяти с горящими любопытством глазами.
— Правда, — улыбнулась Лада. — А ещё программирование, химические эксперименты и много всего интересного.
— Круто! — воскликнул мальчик и побежал делиться новостью с друзьями.
Семён Маркович тихо рассмеялся: — Вот ради таких моментов всё и затевалось, верно?
Лада кивнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы счастья: — Дядя Гена был бы рад это видеть.
Вечером, когда последние гости разошлись, Лада осталась одна в своём новом кабинете. День прошёл лучше, чем она могла мечтать. Двадцать пять детей уже записались на занятия, а родители из малообеспеченных семей не могли поверить, что их дети смогут учиться бесплатно.
Она подошла к окну, глядя на заходящее солнце. На душе было спокойно и светло, несмотря на усталость. В дверь тихо постучали.
— Войдите, — отозвалась Лада, думая, что это, наверное, новая уборщица.
В дверях стояла Зинаида Павловна. Выглядела она постаревшей, осунувшейся.
— Можно? — спросила она неуверенно, совсем не похоже на ту властную женщину, которую Лада помнила.
— Что вы здесь делаете? — Лада не скрывала удивления.
Зинаида Павловна прошла в кабинет, оглядываясь: — Я видела объявление в газете… Про открытие центра. Решила зайти посмотреть, что ты тут устроила.
— И как вам? — спросила Лада, скрестив руки на груди.
Зинаида Павловна неопределённо пожала плечами: — Неплохо. Гена был бы доволен, — она помолчала, потом добавила тише: — Аркаша с Ингой уехали из города. Родился мальчик, назвали Геннадием. Уехали куда-то на юг, говорят, открыли там маленькую гостиницу…
Лада не знала, что ответить. Какая-то часть её всё ещё злилась на этих людей, но другая… другая просто хотела отпустить прошлое.
— Я рада за них, — сказала она наконец.
Зинаида Павловна кивнула и направилась к выходу, но у двери остановилась: — Знаешь, я всегда думала, что ты слабая. Что не справишься без Аркаши, — она обвела взглядом кабинет. — Рада, что ошибалась.
Когда дверь за бывшей свекровью закрылась, Лада подошла к столу и достала из ящика фотографию дяди Гены. Тот улыбался, глядя в объектив своими добрыми глазами.
— Спасибо тебе, — прошептала она. — За всё.
