Лидия Николаевна возилась с клубникой на грядке, когда вдруг услышала знакомый голос, раздавшийся со стороны калитки:
— Мама! Ты где?
С трудом выпрямившись и придерживая поясницу, она направилась к выходу из сада.
— Тут я, в огороде. Ой, Мишенька приехал! — радостно раскрыла руки навстречу бегущему внуку. — А Паша опять на работе?
— Да, мам, всё, как всегда. Давай в дом, я тебе продуктов привезла, — ответила дочь Татьяна.
Лидия Николаевна сделала шаг и тихо ойкнула — резкая боль пронзила спину и отдала в правую ногу.
— Что, мам? — встревожилась Таня, заглянув ей в лицо.
— Да это всё после грядок. Как согнусь — потом как железом ломит… Сейчас пройдёт. — Стараясь не показывать боли, Лидия медленно поднялась по деревянным ступенькам к крыльцу, цепляясь за перила.
На кухне у стола стояли два больших пакета. Лидия сразу заглянула в один.
— Да сколько же всего ты набрала… Мне одной тут на месяц. Или вы останетесь у меня?
— Мам! Я нашёл свой грузовик! И автомат! — радостно закричал Миша, выскочив из-за печки с игрушками.
— Ну, не мешай, иди поиграй, — отмахнулась Таня. — Хотела бы остаться, да не получится. Завтра уедем.
— Тогда я с вечера тесто поставлю, пирожков вам напеку. Как чувствовала — у Маргариты молока взяла. — Лидия уже расставляла банки, пачки и свёртки по местам.
Но внутри у неё всё сжималось. Она чувствовала — не просто так дочь приехала. Что-то скрывает. Уже давно между ними не было той близости, как раньше, до того, как Таня уехала в город.
— Тепло у тебя… — сказала Таня, облокотившись о тёплую стенку русской печи.
— Да, по вечерам холодно. Ночи мокрые пошли. Спину боюсь застудить. Да и спать приятнее в тепле.
После ужина, когда Миша, надышавшись свежим воздухом, уснул, Лидия поставила миску с тестом на печку. Дочь тем временем сидела у стола, нервно поглаживая край скатерти.
— Мам, мне нужно с тобой поговорить… — неуверенно начала она.
Лампа под потолком давала тусклый свет, от которого углы комнаты будто сжались, и даже печка казалась живой, внимательной.
— Ну, говори, не тяни. Я ж вижу — что-то тебя гложет.
— В общем… Мы с Пашей хотим купить квартиру побольше. Он настаивает, чтобы второго ребёнка заводить…
— Это хорошо. Давно пора, — вздохнула Лидия. — А я уж думала… — Она замолчала, но сердце забилось быстрее. Это точно не всё.
— Просто… У нас ещё кредит за машину не закрыт. А ипотеку брать — страшно. Паша говорит, может, продадим твой дом. А ты к нам переедешь. Мы уже присмотрели трёшку в Кировске. Тебе будет отдельная комната. Удобства, горячая вода, всё рядом. И спина твоя в порядке будет — ни печку топить, ни воду таскать не надо. — Таня всё больше торопилась, словно боялась, что передумает.
— А огород? Еда своя. Ты же сама знаешь — в магазине вкус не тот.
— Мам… ты сама говорила, что спина не даёт жить. А если упадёшь? Тут же даже врача нет. Вон, тётя Глаша в прошлом году в огороде умерла — так и нашли через два дня…
— Знаю, знаю… — Лидия смотрела в сторону. — Только это ведь дом родительский. Здесь ещё мои мама с папой жили…
— Ты нам не помешаешь, честно. Наоборот — поможешь. Я как рожу, с малышкой посидишь. Всё равно тебе здесь одной тоскливо. А так — в городе, с нами.
Лидия молчала. Вспомнился муж, Виктор. Как зимой у него живот скрутило, бегала к соседу — в соседний посёлок звонили, скорую ждали. Пока довезли до районной больницы, пока туда-сюда — опоздали. Так и умер.
— Сама не знаю… Тяжело, конечно. Всё на мне. А Пашка твой — что с него? В выходные не приезжает — «работа, работа». Да и не мастер он…
— Мам, не мучайся, подумай до завтра. Я тебя не тороплю.
Утром, когда первые лучи солнца едва коснулись окон, Лидия, как и обещала, напекла целую гору пирогов — с капустой, с яйцом и луком. А пока готовила, всё думала. «За» становилось больше. «Против» — лишь одно: своя воля на собственной земле.
Таня проснулась хмурая, как будто не надеялась на согласие. Но Лидия, вытирая руки о передник, сказала:
— Ладно. Переезжаю. Продавай дом.
Дочь будто крылья обрела — бегала по дому, собирала вещи, составляла список, кому что отдать, что забрать.
— Мам, бери только самое нужное. Остальное продадим с мебелью. Посуда у меня есть. Вещей лишних не надо.
Дом ушёл быстро. Жилище продали с мебелью, коврами, занавесками. Пока Таня с мужем оформляли покупку квартиры, Лидия жила у сына — в городе Светлоярске, потом перебралась к дочке. Быт, тепло, больница рядом. Вроде бы и удобно. Но душа всё равно болела.
Потом родилась внучка — Анютка. Счастья было много. Лидия помогала, гуляла с малышкой, готовила, стирала. Деньги с продажи дома разделила поровну между сыном и дочерью. Ведь несправедливо — одной всё, а другому ничего.
Но со временем всё начало меняться.
Таня снова вышла на работу. Миша с утра до вечера или с друзьями на улице, или в телефоне. Вечером семья собиралась, а Лидия ждала — поговорить бы, по душам. Но Таня всё чаще ворчала: то тарелки не туда поставила, то телевизор слишком громко включила, то бельё не так постирала.
Однажды забыла выключить чайник и заснула. Когда дочь вернулась, в кухне воняло гарью. Таня сорвалась.
— Мам, ну это уже опасно! Ты нам весь дом сожжёшь! Ты храпишь, я не сплю из-за тебя!
Лидия молча пошла в магазин за новым чайником. Возвращаясь, услышала, как дочь жалуется мужу:
— Ну правда, жить с ней невозможно. Она всё делает не так. Мне и так тяжело, а тут ещё она…
В кухне Лидия стояла с пакетом в руках. Слёзы подступили к глазам.
— Ты же сама уговаривала меня продать дом. А теперь что, я помеха?
— Я знала, что ты будешь попрекать деньгами! — крикнула Таня. — Не нравится — иди к брату!
Лидия ушла. По дороге в голове крутились одни и те же слова: «Я как бездомная… Что, теперь буду скитаться?» У сына жила недолго. Там тесно, дочь у него взрослая — всё неловко.
А утром, когда все ушли, Лидия оставила записку: «Я уехала. Простите». И поехала в Осиновку — в тот самый посёлок, где остался её бывший дом. Хотела к соседке Нине — они дружили. Надеялась, приютит.
Но, выйдя из автобуса, узнала от мужчины на крыльце своего дома, что Нина умерла полгода назад.
— Я тут только по выходным. Хотите — оставайтесь. Дом ваш, видно, скучал по вам. Печку протопим. Пирогов испечёте — я к вам и на выходные с радостью…
Он даже не ждал ответа. Просто говорил спокойно, по-доброму. У него, как оказалось, тоже никого не осталось — жена и дочь погибли в аварии. А теперь он живёт только воспоминаниями.
Лидия осталась. Не как хозяйка, а как душа дома. Может, и не свою жизнь начала заново. Но всё же — на своей земле. А дальше — время покажет.
