Разбитое корыто
То, что муж к ней охладел, Катя почувствовала давно. Было больно, обидно. Она пыталась убедить себя, что это всего лишь её женская паранойя — мол, на пустом месте придумала себе проблему и носится с ней.
Масло в огонь подлила подруга. Она пребывала в бесконечном поиске своего единственного и вечно всё и обо всех знала, была знакома чуть ли не со всеми холостыми мужчинами города. Однажды она подошла к Екатерине и, пряча глаза, сообщила:
— Видела твоего Бориса с какой-то длинноволосой девицей. И было это не где-нибудь, а возле самого дорогого ресторана!
Катя только улыбнулась в ответ. Она хорошо знала этот ресторан — они с супругом давно мечтали наведаться туда, но цены там уж больно кусачие. Не мог её Борис позволить себе такую роскошь.
«Да ещё и не один, а с кем-то… Скорее всего, деловой ужин у них там. А женщина — или переводчица, или представитель партнёров», — успокаивала она себя.
— Ну да, партнёр… она ещё тот! — съязвила подруга. — Той девице и двадцати не больше. Я в курсе, где именно такие «партнёршами» бывают. Ну, ты верь или не верь, как хочешь. А я бы за своим мужиком проследила, чтобы не зазевать и к сорока не остаться одной у разбитого корыта.
Катя не решилась тогда поговорить с супругом. «Ведь высмеет ещё и дурой назовёт», — думала она. Со словами он не церемонился, иногда даже специально пытался уколоть безропотную женщину, а потом наблюдал, как она сдерживает слёзы.
В такие минуты ей хотелось схватить что-то потяжелее да съездить его по физиономии изо всей силы, чтобы и ему было больно так же, как ей. Но не решалась — она была тихой, спокойной и неконфликтной. А Борис быстро это понял и за несколько лет брака превратил жену в куклу для битья.
Катя была виновата во всём, что плохого происходило в его жизни. Однажды, заспешив, он подвернул ногу на пороге и тут же обвинил в этом жену, что, мол, она обувь свою разбросала, а его чуть ли калекой не сделала.
Екатерина в минуты прилива его злости старалась молчать — выговорится, и стопроцентно успокоится. Но в последнее время покорность жены ещё сильнее выводила его из себя. Он старался изо всех сил, чтобы как-то расшевелить эту «замороженную воблу», как он её называл.
Впервые заговорить с мужем о своих сомнениях Катя решилась, когда обнаружила на его шее синяк, очень напоминавший засос. Впрочем, она бы и в этом случае придумала какое-то оправдание для супруга — ударился, мол, обо что-то, или шею повернул так, что капилляр лопнул. Но вокруг синяка были следы помады, она же оказалась и на воротнике его рубашки, небрежно брошенной в стирку.
Борис даже не пытался скрыть следы своей измены. Может быть, специально положил рубашку так, чтобы жена, едва войдя в ванную, увидела алый след на ней.
Катя вошла на кухню, неся в руке свидетельство его измены — другого объяснения о помаде на воротнике быть не могло. Борис жадно ужинал, как голодный грузчик, который только что завершил разгрузку третьего вагона.
— Что это? — спросила женщина, подсовывая рубашку.
— А ты что, дура? Рубашка, что же ещё! — его голос был язвительным и пренебрежительным.
— Ну да, рубашка… А на рубашке что? — Катя решила хоть раз довести разговор на такую неприятную тему до конца.
— А на рубашке помада моей любимой женщины, — Борис вызывающе посмотрел жене в глаза.
— И что?
— А то, что я уже устала от твоей разгульной жизни, от твоего неуважения ко мне. Ты же настолько обнаглел, что даже не пытаешься оправдаться. Глядя мне в глаза, сообщаешь о любовнице!
— Ну да, у меня есть любовница! Молодая, красивая! Не то что ты — стареющая тупая дура, которой хоть кол на голове теши! А ты будешь молчать как истукан, даже слова не скажешь! Да я тебя уже видеть не могу! Амба! Ты тупая!
— Хорошо, пусть будет так. Тогда давай разведёмся, — голос женщины был спокоен, а она наконец-то поняла, что ей нужен развод.
— Да я согласен! Я только за! Давно хотел тебе это предложить, жалел глупую, — обрадовался мужчина. — Манатки свои хоть сейчас можешь собирать и проваливать отсюда! Квартира, конечно же, остаётся мне!
Катя ничего не ответила супругу, вышла в прихожую, плотно прикрыла за собой кухонную дверь и стала набирать на телефоне номер.
Плотно и с аппетитом поужинав, Борис встал из-за стола, привычно оставив посуду и даже не убрав хлеб в хлебницу. Почувствовал тяжесть в животе.
«Да, всё-таки, наверно, переел», — подумал он и решил выйти на балкон покурить. Ну а потом уже устроиться на диване перед телевизором.
«Катька явно извелась уже вся. Валяется в спальне, уткнулась лицом в подушку, чтобы никто не слышал её вой», — подумал он. После перекура нужно заглянуть к ней, припугнуть и спросить, почему до сих пор не собрала чемоданы.
Однако он ещё не успел прикурить сигарету, когда его внимание привлёк автомобиль, въезжающий во двор их многоэтажки. Присмотрелся — ошибки быть не могло, это авто шурина. Стёпка. Борис даже испугался — с этим верзилой ему встречаться ой как не хотелось.
Стёпка недолюбливал своего зятька, часто грозился «на место поставить», «начистить зятю рыло». Стёпка обещал сделать это аккуратно, но «с элементами травматологии». Екатерина опасалась, что брат при любом малейшем случае осуществит своё обещание, и поэтому держала рот на замке. Никогда и ни с кем из родных она не делилась тем, что происходит в её семье.
Борис вспомнил это и немного успокоился. «Наверное, скорее всего, Степан просто заехал проведать сестричку. Он был вахтовиком, подолгу не бывал дома, а возвращаясь, всегда в первую очередь проведывал родных».
— Ну, здравствуй, Стёп! — заискивающе произнёс он, открывая дверь. — А мы тебя ещё и не ждали. Ты давно вернулся? Мог бы предупредить. Так мы бы стол накрыли!
— А я к тебе не пировать пришёл, — строго ответил высокий плечистый мужчина, входя в прихожую. Как-то сразу стало тесно и неуютно. — Ты, говорят, кобелина эдакий, сестру мою на улицу выгнать собрался?
— Ты это о чём? — Борис изобразил недоумение. — Не юли! Где Екатерина?
На его голос женщина вышла из спальни и слабо улыбнулась:
— Привет, Стёпа. Ты к нам?
— Катя, вот что скажи — что тут у вас происходит? И почему мне мать на ночь глядючи звонила и говорила, что ты к ним жить просишься? Умоляет разобраться! А я же ни сном ни духом! — Грозно сдвинув брови, повернулся он к притихшему зятю. — Я же просил тебя, сестричка, ещё раньше всё рассказать! — указал он пальцем в сторону Бориса. — Молчала. А я же чувствовал, что не будешь ты с ним счастлива. Что случилось? Рассказывай немедленно!
Увиливать больше не оставалось смысла. Стёп ждал ответа сестры. Уже не было возможности скрывать. Екатерина понимала, что брат не оставит её в покое, пока всё не выяснит. Поэтому стала тихо, но всё более уверенно рассказывать:
— У Бориса есть любовница. Мне многие о ней рассказывали, но я старалась не верить слухам. А сегодня он просто стал меня выгонять из дома, заявил, что я ему надоела и у него есть любимая.
— Ну и слава Богу! — засмеялся Степан.
Супруги даже удивились такой его реакции:
— А я-то думал, трагедия какая-то у вас произошла! Ты и так его слишком долго терпела. Пора бы уж и пинок ему под зад давать. Только я вот одного не пойму… — повернулся он к зятю, который старался слиться со стеной, исчезнуть, лишь бы не испытывать на себе пудовые кулаки шурина. — Ты это с какого перепугу хозяйку из квартиры выгоняешь?
Борис начал мямлить, что квартира ведь в ипотеке, и он подумал, что Катя не сможет выплатить оставшуюся сумму, а банк отберёт жильё. И что он просто заботится о том, чтобы потраченные на неё деньги не пропали.
— А скажи-ка ты мне, мил человек, ты сам сможешь погашать ипотеку? Знаю, львиная доля выплат принадлежит нашей семье! Я сестре после каждой вахты по несколько платежей оставлял. Да и она зарабатывает неплохо! У вас доходы, кажись, почти одинаковые. Не так ли, Борис?
Борис согласно закивал, боясь даже глазами лишний раз хлопнуть, как кролик перед удавом.
— Ну так вот, значит, поступим мы следующим образом, — Степан уже принял решение. — У меня восемь месяцев отдыха. Думаю, ты, сестрёнка, не против приютить на это время старого холостяка, твоего братца, а? Всё лучше, чем одной в пустой берлоге. А за это время мы выкупим твою, — с этими словами он угрожающе посмотрел в сторону зятя, — квартиру и разведём вас. И выселим его со всеми потрохами!
— Послушайте! — начал возмущаться Борис. — Но я ведь тоже принимал участие в оплате ипотеки! И суд будет на моей стороне — делить только поровну!
— Ну, посмотрим, что скажет суд. Мы предоставим ему все платёжки! Пусть сравнит твои и наши взносы! Твои деньги мы тебе вернём, не переживай. На убогую конуру, думаю, хватит, а ты на большее и не заслуживаешь! А теперь, сестричка, покорми меня — я у вас ночевать остаюсь. Завтра же за вещами съезжу. А ты, дорогой ты мой зятёк, начинай собирать чемоданчики — твоя профурсетка, наверное, уже заждалась своего зайчика!
Семён сдержал своё слово. С его помощью сестра всего спустя полгода была свободной женщиной в новой, уже собственной, квартире, на которую сменили то неудавшееся семейное гнёздышко, из которого выгонял её Борис.
Сам же бывший муж, оставшись без жилья, был тотчас же брошен любовницей и вынужден снимать комнату в рабочем общежитии — на другое жильё его зарплаты просто не хватало.
