— Мама приедет на недельку, поживёт в большой комнате, — Дмитрий даже не оторвал взгляд от экрана ноутбука, словно речь шла о чём-то само собой разумеющемся.
— В моей комнате? — уточнила я, замерев с чашкой кофе посреди кухни.
— Ты живёшь у меня, а не я у твоей мамы. Напомнить документы? — он наконец поднял глаза, и в них сквозила такая уверенность, что на секунду я засомневалась в самой себе.
У меня перехватило дыхание. Три года отношений, два года совместной жизни, и вдруг такое заявление. Словно всё это время мы жили в параллельных реальностях.
— Дима, ты вообще понимаешь, что говоришь? — мой голос дрогнул, но я постаралась сохранить спокойствие. — Это моя квартира. Я плачу ипотеку. Каждый месяц — 42 тысячи.
— Ой, ну не начинай снова, — он закатил глаза. — Я же помогаю тебе с ремонтом. Вон, ламинат сам укладывал. И мебель собирал.
Кофе вдруг показался горьким, хотя я, как обычно, добавила две ложки сахара. За окном моросил майский дождь, смывая яркие краски распустившихся тюльпанов во дворе. Точно так же серело что-то внутри меня.
Перед глазами всплыл ноябрьский вечер полгода назад. Я стояла у плиты, осторожно вынимая форму с лазаньей из духовки. Аромат базилика и томатов наполнял кухню. Три часа готовки — тесто я делала сама, соус томился на медленном огне. Дима вошёл, на ходу снимая куртку, мельком глянул на стол и махнул рукой:
— Забей, Ленка заказала суши, ребята сейчас приедут.
— Но я готовила для нас…
— Ну будет на завтра, — он уже набирал чей-то номер. — Пришли адрес, мы выезжаем.
Я стояла посреди кухни с прихватками в руках, а вся квартира вдруг стала пахнуть не базиликом, а обидой. Я даже не спорила — просто убрала лазанью в холодильник и пошла переодеваться.
— Слушай, я не против твоей мамы, — сказала я, стараясь звучать рационально. — Но есть диван в гостиной. Почему она должна занимать мою спальню?
— Наташ, ну что за мелочность? — он захлопнул крышку ноутбука. — У мамы спина. Ей нужна нормальная кровать. Что тебе, сложно на пару дней перебраться?
— На недельку или на пару дней? — я вцепилась в эту нестыковку как в соломинку.
— Какая разница? — он встал и подошёл к окну, демонстративно отвернувшись от меня. — Чем дольше мы это обсуждаем, тем больше я убеждаюсь, что у тебя проблемы с гостеприимством.
Вот так всегда, подумала я. Одна фраза — и из рациональной женщины с законным вопросом я превращаюсь в мелочную, негостеприимную истеричку. Знакомая схема. Сколько раз я в неё попадала?
— Окей, давай проясним, — я поставила чашку на стол и скрестила руки на груди. — Когда приезжает твоя мама?
— В пятницу, — сказал он, всё ещё глядя в окно. — На 15:20 заказал такси из аэропорта.
— То есть через два дня, — уточнила я, мысленно подсчитывая, что надо успеть. — И ты только сейчас мне об этом говоришь?
— А что тут сложного? — он наконец повернулся. — Перестелешь постель, спрячешь свои… женские штучки. Всего делов.
Я почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения. Дело было не столько в маме Дмитрия, сколько в самой ситуации. В этом небрежном распоряжении моим пространством, моими вещами, моими планами. Как будто мои границы ничего не значили.
— И на чём я, по-твоему, буду спать? — спросила я, хотя меня интересовало совсем другое.
— На диване в гостиной, — пожал плечами Дмитрий. — Или со мной в кабинете, если хочешь, — он попытался улыбнуться и подмигнуть, но это только усилило мое раздражение.
