— А может, Сергей сам съездит? Он же так любит твои блинчики.
— Что ты, дорогая, он выходной заслужил. Да и мужчины в таких делах не разбираются.
Ирина кивнула и включила диктофон. Телефон положила на стол между хлебницей и вазой — неприметно, но так, чтобы хорошо записывало.
— Ой, телефон забыла, — сказала она у двери. — Ничего, адрес помню.
Спустя несколько часов Ирина сидела в машине возле подъезда. Нажала воспроизведение.
Первые десять минут — обычные звуки. Потом голос Сергея:
— Мам, она точно надолго ушла?
— Конечно. Я специально дальний магазин выбрала. Час туда, час обратно, плюс очереди.
— Слушай, может, хватит уже этих игр? Она стала подозрительная какая-то. Вчера даже спросила, не перестанавливаю ли я ее вещи.
Ирина прибавила громкость.
— Сереженька, мы же договорились. Ты сам сказал — жена тебе не подходит.
— Ну да, холодная она. И слишком независимая. Но развод — такая волокита…
— А кто говорит про развод? Пусть сама съезжает. Тогда квартира остается за тобой, и делить ничего не придется.
— Думаешь, получится?
— Сынок, я с твоим отцом двадцать лет прожила, пока он не ушел к той крале. Знаю толк в женской психологии. Главное — не сразу, а постепенно. Чтобы она сама себя винила.
Сергей засмеялся — легко, весело.
— Мам, твои штуки с солью и пропавшими заколками — это гениально.
— Сынок, это только начало. Теперь буду соседкам жаловаться — какая она плохая хозяйка, как с мужем обращается. В нашем доме сплетни быстро ходят.
— Поверят. Я же не просто так рассказываю — слезы в глазах, голос дрожит. Мол, боюсь сказать сыну правду, не хочу семью разрушать.
Ирина поставила на паузу. Странно — злости не было. Была удивительная легкость. Как будто с плеч упал невидимый груз.
Она включила запись снова.
— Мам, а что если она догадается?
— Не догадается. Женщины все одинаковые — когда муж не верит, начинают сомневаться в себе. А я еще и добренькая при ней, переживаю за нее. Вчера так трогательно спросила: «Доченька, ты не заболела? Что-то ты бледная стала».
— И что она ответила?
— А что скажет? «Все нормально». А сама думает — и правда, может, со мной что-то не так.
Они смеялись. Оба. Обсуждали ее, как интересный эксперимент.
Ирина выключила запись и посмотрела на часы. Сорок минут до их возвращения. Достаточно времени, чтобы все решить.
Вечером за ужином Ирина была необычайно спокойна. Валентина Петровна, по привычке, попробовала гречку и сделала кислое лицо:
