— Ох, а ты будто забыл, как они сами выставили меня на улицу, когда я пришла беременная домой? Сказали, что знать меня не знают? — холодно и резко прервала Маша, глаза ее на мгновение наполнились горечью и стыдом, но она не собиралась отступать. Эти слова были как щит, за которым она прятала свои раны и усталость от прошлого.,— Ну… вообще я так и думал, пока ты не начала тут говорить всякое, — ответил Сергей с лёгкой усмешкой, глядя на Машу, словно пытаясь разрядить напряжённую атмосферу между ними.
— Ох, а ты будто забыл, как они сами выставили меня на улицу, когда я пришла беременная домой? Сказали, что знать меня не знают? — голос Маши дрогнул, но она старалась держаться, словно напоминая брату о тех болезненных моментах, которые он, казалось, предпочёл забыть.
— Я помню это, — тихо ответил Сергей, — но ты ведь знаешь мамину набожность… Она всё ещё думает, что спать с кем-то можно лишь после свадьбы. Её взгляды не изменить.
Маша сжала губы, пытаясь сдержать гнев, который закапал словно ядом в её груди. — А мне нужна была её помощь! — её голос стал громче, — Может, именно поэтому у меня и случился выкидыш! Потому что она смешала меня с грязью и не пускала на порог! Это было страшно и больно, а ей было всё равно!
Сергей опустил взгляд, понимая, что теперь уже не отвертеться. — Ну, Маш, это дело давнее, — сказал он миролюбиво, — что уж теперь ворошить прошлое? Лучше думать о том, что будет дальше.
— Это тебе всегда всё прощалось, — резко ответила Мария, голос её звенел обидой, — поэтому ты так и говоришь! Сколько раз родителей вызывали в школу из-за твоего поведения? И каждый раз мать тебе всё прощала! Ты не понимаешь, как это больно, когда всё сходят с рук одному, а другого просто отвергают!
В комнате повисла тишина, наполненная невыраженной болью и непрошенными воспоминаниями.
— Ладно, — наконец сказал Сергей, — я понял, что ты им помогать не хочешь. Тогда я подумаю, где ещё можно раздобыть денег… Нужно как-то выбираться из этой ситуации.
— Думай-думай, — ответила Маша с лёгкой насмешкой, — но не слишком рассчитывай на то, что они будут в восторге от переезда. Отец в свой старый диван уже корни пустил, наверное. А мать прикипела к старой газовой плите, как будто это всё, что у неё осталось в жизни.
Маша скрестила руки на груди и посмотрела на брата, словно вызов, в её глазах горела смесь горечи и усталости от всего, что им пришлось пережить. Комната наполнялась холодом, который казалось, исходил не только от стен, но и от неразрешённых обид.
