— Никому я не нужна, — горько сказала Анна Яковлевна и махнула рукой. — Лучше бы там оставалась ждать конца, зря переехала.
— Мама, ну что ты такое говоришь? — возразил сын.
— Говорю, как есть. Наверное, ждёте не дождётесь, когда жилплощадь освобожу.
Спорить с Анной Яковлевной было бесполезно. Она была твёрдо убеждена, что дети её совсем не любят, не заботятся и бросили на произвол судьбы.
***
Семнадцать лет назад сын Анны Яковлевны Павел женился на Алле, красивой девушке, с которой познакомился в районной больнице. Павла сильно укусила бродячая собака. Он явился в травмпункт, там ему обработали рану и сделали первую прививку, объяснив, что таких нужно будет сделать ещё несколько, по схеме. Занималась с ним очень симпатичная медсестра. На бейджике, который был прикреплён к её халату, значилось имя Алла. Девушка понравилась Павлу чрезвычайно. Несмотря на рану после укуса, которая довольно ощутимо болела, Павел целый вечер думал только об Алле и жалел, что не решился с ней заговорить.
На третий день, когда Павел явился в медучреждение, чтобы продолжить лечение и, едва увидев в медкабинете Аллу, очень обрадовался и решил, что судьба снова даёт ему шанс. Однако в тот день пообщаться им почти не удалось: Аллу ждал полный коридор пациентов, но в следующий свой визит за очередным уколом против бешенства Павел смог очаровать симпатичную медсестру и пригласить на свидание.
— Романтично у нас получилось познакомиться, правда? Я бы даже сказал, при драматических обстоятельствах, — пошутил Павел, когда они сидели с Аллой в кафе и пили кофе с пирожными. — Иду я с работы, ни о чём не подозреваю, наслаждаюсь видами природы: деревьями и кустарниками, как вдруг меня кусает эта злобная собака, выросшая, словно из-под земли, лохматая, грязная, которая к тому же, возможно, бешеная. Мне грозит нешуточная опасность! Я отправляюсь за медицинской помощью и попадаю к вам! Вы, Алла, моё спасение в прямом и переносном смысле. Я мог погибнуть!
— Шутки шутками, а с бешенством не шутят, — серьёзно ответила девушка. — И уколы эти по схеме не зря назначают. Доктор вас предупредил, что во время лечения нельзя пить?
— Предупредил, — притворно вздохнул Павел, а потом, рассмеявшись, добавил: — А я и не пью. Мне эта сфера жизни, знаете, как то совсем не интересна. Как говорит один мой, тоже не пьющий, друг: «я и так вижу мир достаточно красочно»…
Алла засмеялась, а потом посерьёзнела и сказала:
— Вы даже не представляете, как важен для меня этот аспект.
Они говорили и не могли наговориться. Сама не зная почему, Алла рассказала едва знакомому человеку всё без утайки и прикрас о своем детстве, о семье, и об отце, которого уже не было в живых и который когда-то сильно пил. Алла на всю жизнь запомнила те ужасные годы, когда он трепал нервы маме, которая не теряла надежды перевоспитать мужа и вернуть к нормальной жизни, трепал нервы своей старенькой матери, которая хоть и жила далеко, но тоже сильно переживала за сына, часто ему звонила и пыталась его увещевать-уговаривать. И наконец, отец трепал нервы самой Алле, которая переживала за бабулю, за мать, горевала о том, что отец так сильно пьёт, никого не слушает и ничего вокруг не замечает.
Не замечал он того, что совсем опустился, что пропивал все деньги семьи, что почти потерял работу, а главное совсем потерял здоровье. Каждый день дома были крики, скандалы, слёзы, упреки. Это трудно забыть. Алла тогда была уже большая девочка, оканчивала школу, собиралась поступать в институт. (продолжение в статье)
Стеклянная солонка звякнула о фарфоровую тарелку, когда Дмитрий швырнул на стол куриное бедро. Жирные макароны в форме ракушек разлетелись по кухне, прилипнув к обоям с выцветшими ромашками.
— Хватит! — Его голос, обычно глухой от вечного недовольства, теперь резал воздух, как нож. — Ты что, решила меня в свинью превратить?
Ольга замерла с губкой в руке. Лунный свет из окна падал на её лицо, подчеркивая морщинки у глаз — следы тысяч бессонных ночей.
— Дима, я же... — Она потянулась к его тарелке, но он резко отодвинул стул. Металлические ножки заскрежетали по кафелю.
— «Дима, я же»! — передразнил он, вставая. Его тень, огромная и угловатая, поползла по стене, поглощая крохотную кухню. — Десять лет готовишь, как твоя мамаша учила: жарь, парь, соли! А что я? Шар для боулинга в костюме! — Он шлепнул ладонями по животу, и жир дрогнул под клетчатой рубашкой.
Ольга машинально поправила платье — серое, бесформенное, с криво пришитыми пуговицами. Его выбрал Дмитрий на распродаже пять лет назад: «Зачем тебе модницы? И так сойдешь».
— Может, салат сделаю? — прошептала она, собирая макароны с подоконника.
— Салат?! — Дмитрий фыркнул, и его нос, красный от гипертонии, сморщился. (продолжение в статье)
– Мама, ты должна переехать к нам, – категоричным тоном сказала Лена, – скоро мне понадобится твоя помощь.
– Что случилось, доченька, – взволнованно спросила Людмила, – ты здорова?
– Здорова, и даже немного беременна, – рассмеялась Лена.
– Как? Олежек еще такой маленький…
– Так уж получилось. Ничего, погодки – даже лучше: сразу отстреляюсь.
– Может, ты и права.
– Конечно, права. Одна проблема – декретный отпуск продлится гораздо дольше.
– Разве это проблема, девочка моя? – ласково спросила Людмила, – дает Бог детей, даст и на детей.
– При чем тут это, мама? На еду и памперсы денег хватит. Тут дело в другом. Мы с Костей решили ипотеку брать, а денег на первый взнос маловато. Чтобы хватило, нужно и мне на работу выходить.
– А дети? Лучше матери их никто не досмотрит.
– Правильно. Вот поэтому ты и переедешь к нам. Лучше мамы может быть только бабушка! И переедешь насовсем.
– Как насовсем? У меня же работа, огород, собака, квартира в конце концов. Я всю жизнь тут прожила. Как я все брошу?
– Какая работа? Тебе же до пенсии – совсем чуть-чуть осталось. Квартиру продадим, ну, а собака и огород – это вообще ни о чем. Отдашь кому-нибудь.
– Тете Зине можно…
– Так ты согласна?
– Ой, нет. Мне нужно подумать.
– О чем тут думать, мам? Будем жить вместе. В столице. Внуки будут рядом с тобой. Разве не об этом ты мечтала?
– Мечтала, да. Но переезжать не планировала. Это не так просто в мои-то годы.
– Брось, мам, ничего сложного в этом нет. Привыкнешь. Короче: даю неделю на размышления. Дальше откладывать некуда: родится малыш, мне некогда будет этим заниматься. Я тут с одним Олегом едва справляюсь.
– Хорошо, доченька, обещаю дать ответ вовремя.
– Вот и ладненько, – обрадовалась Лена, попрощалась и положила трубку.
Людмила сидела оглушенная, настойчивое предложение дочери ее ошеломило.
Ни одной здравой мысли не приходило в голову.
Вдруг телефон снова зазвонил. (продолжение в статье)