Я застыла на месте, не сразу осознав сказанное. Затем в груди вспыхнула злость, которая мгновенно сменила обиду. Я ткнула пальцем в его грудь, голос мой поднялся, звучал резче и требовательнее:
— Я не ослышалась? Ты же, как никто другой, знаешь, что мне некуда податься! Ты хочешь выгнать меня на улицу только потому, что какой-то девке будет неудобно? Нас же столько связывает! Мы через столько всего прошли вместе! Неужели для тебя это вообще ничего не значит?
В голове всё путалось, словно я оказалась в каком-то плохом сне, от которого не могла проснуться. Что вообще происходит? Ведь ещё вчера всё было хорошо — спокойно и понятно. Я даже представить не могла, что сегодня мой парень, мой любимый, в спешке решит избавиться от меня и сразу же впустить в свою жизнь какую-то там Анфису. Никаких намёков, никаких предупреждений — всё случилось слишком быстро и неожиданно.
— Ну, всё, всё, не кричи, — он попытался успокоить меня, выставив руки вперед в жесте примирения. Его голос звучал мягче, но я чувствовала, что он сам растерян, — я что-нибудь придумаю. Может, у Лёхи денег займу, чтобы тебе в каком-нибудь хостеле место на месяц снять, а дальше, может, ты и найдёшь что-нибудь.
Место в хостеле! Я с ужасом и шоком смотрела на него. Слова застряли в горле, и вместо них вырывались одни маты. Я снова опустилась на диван, не в силах поверить в происходящее, уставилась на свои руки, словно ища в них какой-то опоры. В голове крутилась одна единственная мысль — как я оказалась в такой ситуации? Почему не заметила, что в нём что-то меняется? Как он мог так легко от меня отказаться?
Тимофей, видя, что я не собираюсь дальше устраивать истерику, быстро схватил куртку. Уже у входной двери послышалось:
— Вернусь завтра утром, и мы всё обсудим.
Дверь за ним захлопнулась с такой громкостью, что я подпрыгнула от неожиданности. В комнате воцарилась тишина, и я осталась одна с разбитым сердцем и горькой пустотой на душе.,Тимофей, заметив, что я перестала истерить и не собираюсь дальше устраивать сцены, быстро схватил свою куртку и, уже стоя у входной двери, сказал:
— Вернусь завтра, утром, и мы всё обсудим.
Дверь за ним захлопнулась с таким громким хлопком, что я невольно подпрыгнула от неожиданности. Этот резкий звук словно встряхнул меня и вернул к реальности. Только теперь до меня дошло, что меня просто бросили — словно меня выставили за дверь своей жизни, как ненужную вещь. Эта мысль была болезненной и обжигающей.
В тринадцать лет я оказалась в детском доме. Отца я никогда не знала, а мама, увы, спилась и умерла, когда мне было всего пять. После её смерти бабушка забрала меня к себе в глухую деревеньку, такую маленькую и отдалённую, что её даже на карте было трудно найти. Для меня бабушка стала всем на свете — она подарила мне любовь и заботу, которых я так долго не знала. Годы, проведённые с ней, я вспоминаю с особой душевной теплотой и лёгкой грустью. Но и её, к сожалению, тоже не стало. Слабое сердце бабушки не выдержало всех жизненных тягот и нервных потрясений. Мне кажется, она так и не смогла смириться с тем, во что превратилась её единственная дочь и как трагично закончилась её жизнь.
