В детском доме меня с самого начала не приняли. Я была чужой, и не знаю, что бы со мной случилось, если бы не появился Тимофей — светловолосый парень с добрыми глазами. Он заступился за меня, когда несколько ожесточённых на жизнь подростков собрались избить меня только за то, что я, по их мнению, была из «нормальной» семьи. Для меня он стал настоящим героем, и с тех пор мы были неразлучны.
Первая любовь — самая сладкая и трепетная. Мы оставили позади детский дом и начали строить свою маленькую жизнь. От родителей Тимофея осталась небольшая квартира в старой малосемейке, и именно там мы стали жить вместе, мечтая накопить денег и устроить пышную свадьбу. Мне от бабушки тоже достался домик с участком, но он находился за триста километров в той самой глухой деревне, и жить там уже вряд ли было возможно. Да и продать его никто не хотел — слишком мало желающих связываться с таким местом.
Тимофей поступил в техникум и получил профессию слесаря-механика, а я пошла в колледж на бухгалтерский учет. Потом он ушёл на год…,Тимофей поступил в техникум и получил профессию слесаря-механика, а я выбрала колледж, где училась на бухгалтера. Время шло, он ушёл на службу в армию на год, а я тем временем пыталась найти работу. Без опыта, конечно, никто не хотел брать, но мне повезло — устроилась в небольшую фирму. Зарплата была совсем скромной, но я была благодарна хоть за это — ведь это был мой первый самостоятельный шаг во взрослую жизнь.
Когда Тимофей вернулся из армии, он был другим человеком. Возмужал, стал более серьёзным, заматерел, и поначалу у нас всё шло хорошо. Мы радовались встречам, мечтали о будущем, словно всё только начиналось. Но потом что-то изменилось. Уже два месяца, как он стал задерживаться на работе допоздна, а в автосервис, где он трудился, устроилась новая девушка — Анфиса. С тех пор он перестал меня обнимать и ласково называть, а в постели мы лишь спали — никакой близости, никакой нежности. Я старалась не замечать, думала, что он просто устал, много работает. Мысли о другой женщине в его жизни казались мне невозможными. Ведь это же мой Тимоша — самый лучший, самый надёжный и любимый мужчина на свете!
Но, как ни старалась сдержать слёзы, они прорвались наружу. Я разрыдалась, и мне стало так жалко себя, что даже самой было противно. Я давно не плакала так сильно — только в день похорон бабушки. Слёзы лились без остановки, я размазывала их по лицу, завывая в голос, осознавая при этом, что рядом никого нет, чтобы поддержать. В итоге, не раздумывая, пошла на кухню за успокоительным. Вместо двух таблеток, как положено, проглотила шесть.
Не знаю, сколько времени просидела на табуретке, уставившись в окно без всякой мысли. Слёзы высохли, истерика закончилась, и на смену пришло странное спокойствие — или, может, просто оцепенение от такого количества лекарств. Очнулась я около восьми вечера. Медленно осмотрела комнату, в которой прожила последние годы. Старенькая мебель, но новые обои и ламинат — мы сами делали ремонт, и я до сих пор помню, как радовались тогда, ведь верили, что наша любовь будет вечной. Как же мы ошибались.
