Она встала и направилась к тёте Валентине:
— Валентина Петровна, вы ведь бухгалтер. Проверьте, может, я чего-то не понимаю? Может, в договоре заёмщиком значится Славик?
— Да ну тебя, Миланка! — замахала та руками. — Нашла чем грузить! В чужие кредиты не лезу. У самой долгов — как у Советского Союза!
Милана повернулась к мужу:
— Ну что, Славик? Раз ты у нас такой деловой, может, соберём с гостей денег по подписке, закроем мой кредит досрочно? Думаю, тебя здесь уважают — не откажут.
Славик покраснел и начал оправдываться:
— Это же просто слова были… Я хотел как лучше. Мама была рада…
— Твоя мама может и рада, — перебила его Милана. — Только твоей маме я каждый месяц сто долларов на лекарства даю. А не ты, между прочим, хоть раз купил ей витамины или крем от варикоза. Всё я да я. А я, может, тоже в салон красоты хочу! Хочу себе новые трусы купить, не говоря уж про косметику!
Марина Радионовна тяжело поднялась, опираясь на стол:
— Милана, тебе не кажется, что ты переходишь все границы?
— Границы? — Милана усмехнулась. — Я их давно перешла — где-то на шестом платеже за квартиру. Вот тогда мне всё и стало ясно. Вы с сыном мастера присваивать чужие заслуги. Но знаете что? Я больше не злюсь. Я горжусь собой! Потому что не побоялась взять кредит, оформила всё на себя. И теперь тащу этот воз одна. А вы празднуйте, хлопайте, радуйтесь.
Наступила неловкая тишина. Славик чесал затылок:
— Мила… правда неловко получилось. Прости. Я только хотел маме приятное сделать. Ты знаешь, как она любит мной гордиться…
— Да я не против, — тяжело вздохнула Милана, садясь обратно и закрывая папку. — Только будь добр — не за мой счёт.
Марина Радионовна молча наложила себе салат из крабовых палочек. Слова кончились, сказать было нечего, а жевать — это всегда пожалуйста.
Валентина шепнула мужу на ухо:
— Надо же! Какой у девки стержень! Не побоялась ни гостей, ни юбилея, ни свекрови. Прямо как моя покойная Люська была…
А Тоня, услышав это, хихикнула:
— Всё, теперь Славик точно будет хотя бы за электричество платить, а то и тут, наверное, всё Милана до Милана…
Юбилей закончился намного тише, чем начинался. Марина Радионовна больше не сияла — как-то померкла на фоне невестки. Но всё равно, когда гости стали расходиться, искренне благодарила каждого за вечер. Славик притих и больше речей не произносил.
А Милана чувствовала необыкновенную лёгкость — будто сняла с души тяжёлый камень и аккуратно завернула его в красивую упаковку с бантиком. Теперь пусть каждый несёт свой груз сам.
