Молодой, перспективный хирург Иван Сергеевич Мурашин давно знал, что ночные звонки говорят только обо одном — его снова вызывают на работу. Только отдежурил сутки и “снова в бой”.
Иван открыл глаза, сел на кровати, тяжело вздохнул и поднял трубку:
— Алло, слушаю Вас, Оксана Витальевна. Неет, не спал, — ухмыльнулся молодой человек и протер глаза, — сейчас буду.
Машина хирурга стояла во дворе. Он взял за привычку не ставить машину в гараж, потому что с тех пор, как работал в больнице скорой помощи, на работу могли вызвать в любое время.
— Ваня, ты снова на работу? — из спальни вышла мама — 52-летняя Вера Дмитриевна Мурашина.
— Да, мам, срочная операция. Я буду ассистировать Карпакову, скорее всего до утра не вернусь, там тяжелый случай. Ложись спать, — улыбнулся сын.
— Разве я теперь усну? — вздохнула Вера Дмитриевна, — Вань, позвони, когда освободишься, я буду ждать.
— Мамочка, так нельзя. Ты что же, всю жизнь не будешь спать из-за моей профессии? Я хирург и подобные случаи — ночные операции — мой образ жизни. Ты не должна из-за этого страдать.
— Сын, давай я сама разберусь по какому поводу мне страдать, хорошо? – в свойственной ей манере ответила Вера Дмитриевна.
— Договорились, — кивнул Иван, поцеловал мать и поспешил выйти за дверь. Спустя пару минут машина хирурга Мурашина выехала со двора.
В больнице скорой помощи подготовка к операции шла полным ходом. Хирургическая бригада была уже полностью готова, когда Мурашин зашел в операционную. В дверях его остановил 60-летний Игорь Ильич Карпаков — заведующий и практикующий хирург.
— Ваня, почему так долго? – строго спросил Карпаков.
— Игорь Ильич, 15 минут, мчал как мог.
Не обращая внимания на оправдания молодого врача, Карпаков продолжил:
— Мужчина. Лет 55-60. Множественные рваные раны, большая потеря крови. Доставили на вертолете спасатели.
— Кто его так? — спросил Мурашин.
— Медведь, — коротко ответил заведующий и врачи поспешили к операционному столу.
Как только Иван посмотрел на бледного человека, лежащего на столе, у него на мгновение закружилась голова. Было ощущение, что он увидел призрак. Перед ним был его отец — Сергей Алексеевич Мурашин, который пропал 13 лет назад.
Прошло немало времени, но Иван сразу узнал его — своего отца, Да, Сергей Алексеевич изменился за эти годы: стало больше морщин, огрубела кожа лица и рук, но все-таки это был он.
Ни одной минуты на раздумья не было. Прямо сейчас началась операция и следовало собрать в кулак все свои силы. Иван Сергеевич хотя и был молодым практикующим хирургом, но за годы работы он научился, в некоторой степени, управлять своими чувствами.
Как только включались операционные светильники, все чувства как будто замораживались в душе Мурашина. Он становился бесчувственным, сосредоточенным и очень внимательным живым механизмом, главной задачей которого было успешно провести операцию и сохранить жизнь.
Вот и сейчас он выкинул все посторонние мысли из головы. Операция прошла успешно. Пациента отправили в палату интенсивной терапии, где он должен был выйти из наркоза под наблюдением медицинского персонала. Иван сразу позвонил матери. Вера Дмитриевна сразу же подняла трубку, голос ее был взволнованным:
— Сынок, как все прошло?
— Все хорошо, мама. Операция прошла успешно, но пациент пока еще в тяжелом, хоть и стабильном состоянии.
— Слава Богу, — вздохнула Мурашина, — а что у тебя с голосом? Он, как будто, дрожит.
— Мама, я сейчас тебе кое-что скажу, но ты не должна волноваться. Обещай, что возьмешь себя в руки и спокойно выслушаешь меня. Скажу сразу: это очень хорошая новость. Очень. Но она слишком неожиданная, — взволнованно произнес сын.
— Ну, если новость хорошая, то я точно не буду волноваться. Говори, — Вера Дмитриевна улыбнулась по ту сторону трубки. Сын не видел, но почувствовал теплоту в голосе матери.
— Нет, давай я лучше отдохну полчаса и приеду домой, тогда и поговорим, ладно?
— Ну, уж нет. Заинтриговал меня, теперь говори. Пока ты приедешь, я буду волноваться, — поспешила сказать Мурашина.
— Мама, сегодняшний пациент точно будет жить, — начал издалека Иван, — мы сделали все возможное. Останулся шрамы, но внутренние органы все целы. Ему очень повезло.
— Это отличная новость, — ответила мать, но молодой человек перебил ее.
— Да, отличная новость, но это еще не все. Этот человек…. Ты знаешь его. И я знаю. Это самый дорогой для нас человек, которого мы давным давно устали ждать.
— Не может быть, — еле вымолвила Вера, — нет, сынок, ты не прав. Я не устала его ждать, не устала. Ждать его — это все, что у меня осталось. Я сейчас приеду.
Вера Дмитриевна отключила телефон и начала быстро собираться, параллельно вызывала такси, а затем снова набрала сына:
— Алло, сынок, ты меня слышишь?
— Да, мама, — Иван затаил дыхание.
— Никому не говори, что он жив. Никто не должен знать, особенно дядя Андрей. Ты слышишь меня? Пообещай, что об этом никто не узнает, — взволнованно говорила мать, вернее даже не говорила, а скорее кричала в трубку.
— Да, я все понял. Но почему? — удивился сын.
— Я тебе дома все объясню, – Вера Дмитриевна снова отключила телефон и выбежала в прихожую.
Двадцать минут спустя мама хирурга Мурашина, буквально, влетела в здание больницы скорой помощи и направилась прямиком в ординаторскую:
— Женщина, Вы куда? Туда нельзя, — крикнула девушка на рецепшн и бросилась следом за посетительницей. Администратора остановила высокая красивая шатенка:
— Людмила, возвращайтесь на рабочее место, я сама встречу нашу гостью.
