Галина Петровна пришла к ним вечером, и разговор быстро перешёл на горячую тему.
— Олечка, я же не хочу ничего плохого, — начала она мягким голосом. — Просто ты должна понимать, что в моём возрасте уже ничего не купишь. Ты молодая, тебе проще.
— Простите, Галина Петровна, но это мой дом. Это единственное, что осталось от моих родителей. Я не могу просто взять и отдать его.
— Да кто у тебя что просит? — голос свекрови стал жёстче. — Всего лишь долю, чтобы я чувствовала себя увереннее. Разве это не по-человечески?
— Мам, хватит, — попытался вмешаться Дмитрий. — Оля и так нервничает.
— А чего нервничать? Она же понимает, что я ничего у неё не отбираю, — настаивала Галина Петровна.
— Я устала от этого давления! Вы все считаете, что я обязана, но почему? Где была эта «семья», когда я сама вкладывала все силы в эту квартиру?
Комната погрузилась в тишину. Дмитрий смотрел в пол, Галина Петровна прищурилась. Ольга вдруг осознала, что эти люди никогда не поймут её полностью, если она сама не поставит границы.
После напряжённого разговора Ольга почувствовала, что заходит в тупик. Ей казалось, что она одна против двоих: Дмитрий хоть и пытался смягчить тон, всё равно стоял на стороне матери. Галина Петровна не скрывала своего разочарования, словно Ольга лично несёт ответственность за её проблемы.
Всю ночь Ольга проворочалась, перебирая в голове варианты. Уступить? Тогда она навсегда потеряет уверенность в себе. Стоять на своём? Это может разрушить её брак.
На следующий день, собравшись с духом, она встретилась с Дмитрием.
— Нам нужно поговорить, — твёрдо сказала Ольга, когда он вернулся с работы.
— Хорошо, — вздохнул он, опуская портфель в угол. — Я слушаю.
Ольга решила, что теперь всё скажет до конца, без недомолвок и оправданий.
— Дима, я была у юриста. И знаешь, он подтвердил то, что я и так чувствовала. Выделение доли в моей квартире — это не просто жест доброй воли. Это решение, которое может привести к серьёзным проблемам.
— Каким ещё проблемам? — Дмитрий нахмурился, но не стал перебивать.
— Представь, если мы с тобой когда-нибудь поссоримся. Или если мама решит передать свою долю кому-то ещё. Что будет с нашей жизнью? — Ольга села напротив, стараясь держаться спокойно. — Я не готова ставить под угрозу то, что создавалось годами.
— Я не собираюсь ссориться с тобой, — начал Дмитрий, но Ольга перебила:
— Ты не можешь этого гарантировать. Никто не может.
Она встала и продолжила, теперь уже с горячностью:
— Я не обязана отдавать своё ради того, чтобы кто-то чувствовал себя комфортно. Это мой дом, моя безопасность! Я готова помогать твоей маме. Деньгами, продуктами, чем угодно. Но я не буду отдавать ей долю.
Дмитрий поднял руки в примирительном жесте.
— Ты так говоришь, будто я хочу лишить тебя всего.
— Может, и не хочешь. Но ты давишь на меня, и это больно. Ты не понимаешь, что я чувствую, когда меня заставляют делиться тем, что для меня свято.
Ольга замолчала, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Дмитрий тоже помолчал, а потом медленно сказал:
— Знаешь, ты права. Я не думал об этом так, как ты. Мне казалось, что это просто жест заботы. Но я вижу, как сильно это для тебя важно.
Ольга не ожидала такого ответа. Она осторожно посмотрела на мужа, будто проверяя, искренни ли его слова.
— Дима, я не хочу быть плохой. Но я тоже человек. У меня есть свои границы, которые я должна защищать.
