«Ты серьёзно думаешь, что я отдам квартиру и машину твоему брату?» — сказала я глухо, но так, что дрогнули даже бокалы в шкафу

Семейные ужины у нас редко обходятся без разговоров “по душам”, но этим вечером гость был один — напряжённое молчание.

Я вернулась домой поздно: на работе завал, да ещё и пробка, усталость клокотала внутри. В прихожей сразу почувствовала тревожный запах — не борща, а недоброго ожидания. Сергей, мой муж, нервно ходил из угла в угол, а на столе — ровной стопкой выложены документы на квартиру, страховка, ключи от машины. Словно кто-то начал разбирать мою жизнь по кирпичикам.

— Таня, — голос у мужа усталый, как шинель после дождя, — послушай, ситуация непростая…

Я ещё не разделась, а он уже начал:

— У Игоря… ну, ты ведь знаешь — проблемы. Кредит, долги, жена ушла. Всё навалилось. Если ему не помочь — пропадёт человек. Я подумал… Может, перепишем на него хоть машину? А потом и квартиру — ты ведь всё равно молчишь, всегда берёшь на себя…

Я замерла посреди кухни.

— Ты серьёзно думаешь, что я отдам квартиру и машину твоему брату? — сказала я глухо, но так, что дрогнули даже бокалы в шкафу.

— Я не прошу насовсем… На время, ну ты же понимаешь… Брат — он родной, а для тебя что, чужой? Ведь ты всегда помогала…

Я смотрела на него и вдруг почувствовала больше одиночества, чем за все тридцать лет брака.

Я машинально села на табурет, только бы не рухнуть на пол. Сердце стучало в груди отчаянно и обиженно — как это вообще возможно, что он так говорит?

— Сергей, мы с тобой эту квартиру десятилетиями выплачивали, я две работы тянула, ночами не досыпала, откладывала себе на зубы “когда-нибудь потом”. Машину я в такси крутила, чтобы у сына университет был не за счёт кредита… А теперь — “отдай”?

Он застыл у окна, пряча глаза:

— Я не думал, что тебя это так… заденет. Мы же всё равно вместе, Тань.

— Да?! А когда “вместе” — это значит, что я обязана жертвовать ради твоих ошибок или чужой беспомощности?

В этот момент в дверях появился сам виновник вечера — Игорь. Щёки небритые, взгляд жалостливый, руки в карманах.

— Татьяна, ну что ты, я ж не навсегда… пока не разберусь.

От вида обоих мужчин сердце моё стало каменным: