«Лена повезло в кредитах».
В городе, за 300 километров от этого балтийского берега, Марина стояла за кассой «СуперПлюса» в фирменной жилетке цвета заплесневелого сыра. Её ногти, когда-то покрытые гель-лаком «музейный восторг», теперь облупились от смены ценников.
— С вас 654 рубля, — она протянула пакет с гречкой и тушёнкой женщине в дорогой одежде. Та презрительно сморщила нос:
— У вас на лице грим? Или это новый стиль?
Марина закусила губу. Вчерашний поход в дешёвый бар закончился дракой — под глазом зеленел синяк. Она вспомнила, как неделю назад звонила Алексею:
— Одолжи хоть на аренду студии…
— У меня нет денег, — он бросил трубку.
Теперь её «студией» был подсобный склад. В перерывах она рисовала на коробках из-под памперсов. «Море в луже», «Закат за мусорным баком» — шедевры, которые покупали разве что крысы.
— Перекур! — крикнула менеджер, и Марина рванула в туалет. В кабинке она достала смятый листок — объявление о конкурсе для начинающих художников. Приз: резидентство в галерее.
На пляже Саша лепил песочный замок, куда Алексей вставил ветку вместо флага.
— Пап, а тётя Марина тоже так умеет?
Алексей вздрогнул. В кармане ждало неотправленное сообщение: «Прости. Может, встретимся?» Он посмотрел на Ирину, которая штопала сыну шорты нитками из старой кофты.
— Она… рисует по-другому.
— Значит, не умеет? — Саша хмыкнул, и Алексей неожиданно рассмеялся.
Вечером, когда сын уснул, Ирина вышла на крыльцо. Алексей сидел на ступеньках, перебирая ракушки из жестяной банки.
— Хочешь кофе? — она протянула эмалированную кружку.
Он взял её, случайно коснувшись пальцев.
— Я устроился грузчиком в порт, — выдохнул он. — Начальник обещал надбавку за ночные смены.
Ирина молча кивнула. Где-то вдали грохотали волны, смывая старые обиды, как цифры с ипотечных графиков.
Алексей нашёл её в сквере у фонтана, где они в детстве кормили уток. Марина сидела на скамейке в чёрном плаще, который когда-то называла «плащом гения». В руках она сжимала свёрток — холст, обёрнутый в дешёвый полиэтилен.
— Привет, — он сел на край скамьи, оставив между ними расстояние в два ладоня.
— Я… хотела отдать Саше, — она протянула свёрток. На холсте бурлило море, написанное акрилом из строительного магазина. В углу виднелся силуэт мальчика с жестяной банкой.
Алексей кивнул, не в силах сказать «спасибо». Память вонзила нож: её крик про «выродка», осколки вазы у ног.
— Галерея берёт меня на стажировку, — Марина провела пальцем по трещине на скамье. — Буду мыть кисти, но… это начало.
Он заметил мозоли на её ладонях. Тех самых, что раньше украшали кольца с фальшивыми изумрудами.
— Рад за тебя, — сказал Алексей, и это не было ложью.
Тишина затянулась, как рана. Где-то дети бросали крошки уткам, смеялись.
— Прости, — прошептала она, но он уже вставал.
Он ушёл, не обняв её. Марина осталась сидеть, пока дождь не смыл следы его ботинок на асфальте. На следующий день она отправила Саше посылку — коробку ракушек с запиской: «Это кусочки неба. Береги папу».
Алексей нашёл её в мусорном баке у подъезда. Ирина выбросила, не распаковав.
