— Мам, — тихо сказала Лена. — Ты правда думаешь, что мы вас бросим? Что выгоним на улицу?
Ольга Петровна замолчала, теребя край скатерти.
— Я.… я не знаю, — наконец выдавила она. — Знаешь, когда стареешь, начинаешь бояться всего на свете. Вдруг вы уедете, вдруг с нами что случится…
Лена вздохнула и пересела ближе к матери:
— Мам, послушай. Мы никуда не денемся. Ни я, ни Сергей, ни дети. Вы наша семья. И неважно, чья квартира и сколько у кого квадратных метров. Главное — мы есть друг у друга.
Ольга Петровна всхлипнула и обняла дочь:
— Прости меня, дуру старую. Я же… я же и правда, как лучше хотела.
— Знаю, мам, — Лена гладила мать по спине. — Знаю. Давай просто будем жить и радоваться, что мы все вместе, а?
В этот момент в кухню ворвался Мишка:
— Мам, мам! А бабушка нам торт привезла?
Лена рассмеялась, вытирая слёзы:
— Ой, кажется, мы про торт-то и забыли!
— Не забыли, — улыбнулась Ольга Петровна. — В сумке лежит. Айда чай пить!
И они пошли — шумной толпой, смеясь и переругиваясь. Лена поймала взгляд Сергея — тот подмигнул ей: всё будет хорошо.
А торт оказался вкусным. Даже если есть его в тесной кухне, в окружении гор немытой посуды и раскиданных игрушек.
Казалось, буря миновала. Ольга Петровна, погостив пару дней, вернулась домой. Жизнь потекла своим чередом — работа, дети, быт. Но в воздухе висело что-то неуловимое, словно затишье перед грозой.
Гром грянул субботним вечером. Лена как раз укладывала детей, когда в дверь позвонили. На пороге стоял отец — бледный, встрёпанный, с дикими глазами.
— Пап? Что случилось? — Лена почувствовала, как по спине пробежал холодок.
— Мать… — выдохнул Виктор Сергеевич. — Она… В общем, иди сюда.
Он протянул Лене какую-то бумагу. В полумраке подъезда было не разобрать, что там написано.
— Погоди, — Лена отступила в прихожую. — Проходи, чего в дверях-то стоять.
Отец, не разуваясь, прошёл на кухню. Руки у него заметно дрожали.
— Серёж! — крикнула Лена. — Иди сюда, кажется, что-то случилось.
Сергей выглянул из комнаты, увидел тестя и нахмурился:
— Виктор Сергеевич? Что стряслось?
— Вот, — отец протянул бумагу зятю. — Читайте.
Сергей пробежал глазами по строчкам и присвистнул:
— Ничего себе! Лен, это… Это договор купли-продажи. На вашу квартиру.
— Чего?! — Лена вырвала бумагу из рук мужа. — Какой ещё договор?
Виктор Сергеевич тяжело опустился на стул:
— Ольга… Она продала квартиру. Нашу квартиру. Ту, в которой мы живём.В кухне повисла звенящая тишина. Лена перечитывала документ снова и снова, не в силах поверить своим глазам.
— Но… как? — наконец выдавила она. — Как она могла? Без твоего согласия?
Отец горько усмехнулся:
— А вот так. Помнишь, я в прошлом году в больнице лежал? Ну, с сердцем, когда прихватило. Она тогда уговорила меня доверенность на неё оформить. Мол, мало ли что, надо чтоб кто-то делами распоряжаться мог. Я и подписал, не читая. Дурак старый…
Лена почувствовала, как к горлу подступает ком. Господи, да что же это творится?
— И что теперь? — тихо спросил Сергей. — Куда вы пойдёте?
Виктор Сергеевич пожал плечами:
— А кто ж его знает. Ольга говорит, к вам переедем. Мол, места хватит, вон какая квартира большая.
— Что?! — Лена вскочила, едва не опрокинув стул. — Да вы с ума сошли?! У нас и так втроём не повернуться, а вы…
Она осеклась, увидев, как отец сжался, словно от удара.
— Пап, прости, — Лена опустилась рядом с ним на корточки. — Я не то хотела сказать. Просто… Как же так? Почему?
Виктор Сергеевич вздохнул:
— Да я и сам не пойму. Вроде жили-жили, а тут… Ольга твоя всё причитала — старость, мол, не за горами, надо о будущем думать. А какое будущее? В могилу, что ли, собралась? — Он невесело усмехнулся. — Вот и надумала. Продать нашу квартиру, а деньги вложить в вашу. Чтоб, значит, всем хорошо было.
Лена почувствовала, как внутри всё закипает. Ну надо же, «всем хорошо»! А их спросить не судьба была?
— И куда делись деньги с продажи? — спросил Сергей.
— А кто ж её знает, — отец махнул рукой. — Говорит, на счёт положила. До понедельника.
— Так, — Лена решительно встала. — Нужно срочно с ней поговорить. Пап, у тебя ключи с собой?
Виктор Сергеевич кивнул:
— Само собой. Я как документы увидел, сразу к вам побежал.
— Отлично, — Лена повернулась к мужу. — Серёж, ты с детьми побудешь? Мы с отцом съездим, разберёмся, что там у них творится.
— Конечно. Только… Лен, ты это, поаккуратнее там. Не наломай дров.
Лена только махнула рукой. Какие уж тут дрова — тут целый лес рушится.
Всю дорогу до родительской квартиры Лена молчала, стиснув зубы. В голове крутились обрывки мыслей — как же так, зачем, почему? Виктор Сергеевич тоже притих, только вздыхал тяжело да хмурился.
Ключ в замке провернулся с трудом — видно, Ольга Петровна уже успела сменить замки. Лена влетела в квартиру, как ураган:
— Мам! Ты где? Нам надо поговорить!
Ольга Петровна выглянула из кухни — встрёпанная, с заплаканными глазами.
— Леночка? Витя? А вы чего тут?
— А ты как думаешь?! — Лена едва сдерживалась, чтобы не сорваться на крик. — Ты что творишь-то, а? Совсем с ума сошла?
Ольга Петровна всхлипнула:
— Доченька, ты не понимаешь! Я же как лучше хотела! Чтоб у вас всё было, чтоб не нуждались…
— Лучше?! — Лена почувствовала, как внутри что-то обрывается. — Ты называешь это «лучше»? Продать квартиру втихаря, оставить отца без крыши над головой — это, по-твоему, «лучше»?!
— Лена, не кричи на мать, — устало сказал Виктор Сергеевич. — Толку-то…
— Нет уж, пусть выскажется! — Ольга Петровна выпрямилась, вытирая слёзы. — А то вечно молчит, терпит. Вот и дотерпелась — живёте как в собачьей конуре, детей растить негде…
— Ах вот оно что! — Лена сжала кулаки. — Значит, мы виноваты? В том, что живём по средствам? В том, что не хотим плясать под твою дудку?
— Какую дудку?! — взвизгнула Ольга Петровна. — Я матерью твоей всю жизнь была! Я тебе добра желаю!
— Добра?! — Лена уже не сдерживалась. — Ты хоть понимаешь, что натворила? Ты же нас всех по миру пустила! Куда мы теперь, а? Ты подумала об этом?
Ольга Петровна вдруг обмякла, словно из неё выпустили весь воздух:
— Я.… я думала, мы к вам переедем. Все вместе будем. Как раньше…
— Как раньше уже не будет, мам, — тихо сказала Лена. — Ты всё разрушила. Всё, что у нас было.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Было слышно, как тикают часы на стене — словно отсчитывают последние минуты их прежней жизни.
— И что теперь? — наконец спросил Виктор Сергеевич. — Куда нам идти?
Лена закрыла глаза. Внутри всё кипело от злости и обиды. Но… Но ведь это её родители. Пусть и наделавшие глупостей, но родные. Самые близкие.
— Никуда вы не пойдёте, — наконец сказала она. — Будем решать проблемы по мере поступления. Для начала — отменим эту дурацкую сделку. Потом… Потом разберёмся.
Ольга Петровна всхлипнула и бросилась к дочери:
— Леночка, доченька! Прости меня, дуру старую! Я же как лучше хотела…
Лена стояла, не шевелясь. Внутри всё дрожало — от обиды, от злости, от страха перед будущим. Но где-то в глубине души теплилась надежда — может, теперь-то они наконец научатся слышать друг друга?
