— Настя, я думал эти дни. Может, ты и права. Может, я действительно засиделся. Но понимаешь… мама всегда говорила, что я особенный, что мне нужно ждать чего-то грандиозного, не размениваться на мелочи.
— И как, дождался грандиозного?
Он грустно усмехнулся.
— Нет. Но знаешь что? Эти десять дней с мамой… Она контролирует каждый мой шаг. Что ел, куда ходил, с кем говорил. Я словно снова стал пятилетним.
— Я… я не знаю. Я люблю тебя, Настя. Но я не знаю, смогу ли измениться.
— Павел, я не прошу тебя стать другим человеком. Я прошу тебя стать взрослым. Найти работу, любую. Начать зарабатывать. Помогать по дому. Быть партнёром, а не ребёнком.
— А если не получится?
— Тогда мы разведёмся, и ты сможешь продолжать искать себя сколько угодно. Только уже не за мой счёт.
В комнату ворвалась Ирина Александровна.
— Я всё слышала! Настя, ты бессердечная! Ты хочешь сломать моего мальчика!
— Ирина Александровна, вашему мальчику тридцать два года. Если он до сих пор не сломался, то и моих сил на это не хватит.
— Павлик, не слушай её! Она тебя не достойна! Оставайся со мной, я о тебе позабочусь!
Павел посмотрел на мать, потом на меня. В его глазах была растерянность и страх. Страх взрослой жизни, страх ответственности, страх потерять привычный уютный мирок, где всё за него решают другие.
— Я… мне нужно подумать, — наконец сказал он.
— Думай. У тебя есть время до конца месяца. Либо ты возвращаешься с трудовым договором в руках, либо мы подаём на развод.
— Настя! — свекровь схватила меня за руку. — Опомнись! Ты же его любишь!
— Любила, — поправила я. — Но любовь без уважения долго не живёт. А уважать человека, который в тридцать два года прячется за мамину юбку, я не могу.
Я высвободила руку и направилась к выходу.
— Ты пожалеешь! — кричала мне вслед Ирина Александровна. — Останешься одна! Никому не нужная!
Я обернулась на пороге.
— Знаете, Ирина Александровна, лучше быть одной, чем содержать взрослого ребёнка. И потом, кто сказал, что я останусь одна? Может, я встречу взрослого, самостоятельного мужчину, который не будет бегать к мамочке при первой же трудности.
Дверь за мной захлопнулась.
Прошло три недели. Павел не звонил. Ирина Александровна тоже притихла после того, как я заблокировала её номер.
В последний день месяца раздался звонок в дверь. Я открыла. На пороге стоял Павел. В руках у него был пакет с вещами и… трудовой договор.
— Курьер в службе доставки, — сказал он, протягивая мне документ. — Не то, что я представлял, но хоть что-то.
Я посмотрела на договор. Зарплата была небольшая, но это был первый шаг.
— А мама? — спросила я.
— Мама… мама в шоке. Сказала, что я предатель, что променял её на тебя. Но знаешь что? Эти три недели с ней… Я понял, что не хочу всю жизнь быть маменькиным сынком. Хочу попробовать быть мужем. Настоящим мужем.
Я смотрела на него, и во мне боролись надежда и недоверие.
— Павел, это только начало. Работа — это не всё. Нужно ещё многое изменить.
— Я знаю. И я готов пытаться. Если ты дашь мне шанс.
Я подумала. О пяти годах, потраченных впустую. О постоянной усталости. О пощёчине от свекрови. О бесконечных обещаниях и разочарованиях.
— Один шанс, Павел. Последний. И твоя мама больше никогда не переступит порог нашего дома.
Он шагнул в квартиру. Я закрыла дверь.
Прошёл год. Павел всё ещё работал курьером, но уже подумывал о повышении. Он научился готовить простые блюда, иногда даже пылесосил без напоминания. Это было далеко от идеала, но это был прогресс.
Ирина Александровна так и не простила нас. Иногда она звонила Павлу, плакала, упрекала, называла меня ведьмой, которая отняла у неё сына. Павел терпеливо выслушивал и клал трубку.
Однажды вечером, когда мы сидели на кухне и пили чай, Павел сказал:
— Знаешь, я благодарен тебе.
— За то, что заставила меня повзрослеть. Если бы не ты, я бы так и остался тридцатидвухлетним младенцем.
— Это было нелегко. Для нас обоих.
— Да. Но оно того стоило.
Я кивнула. Да, это того стоило. Потому что рядом со мной теперь был не маменькин сынок, а мужчина. Пусть не идеальный, пусть всё ещё с недостатками, но взрослый и самостоятельный.
А Ирина Александровна… Что ж, она сделала свой выбор. Остаться одинокой, но гордой матерью, которую «предал» неблагодарный сын. Иногда мне было её жаль. Но только иногда. В конце концов, каждый сам выбирает свою судьбу. И живёт с последствиями этого выбора.
