— Я никогда не подписывала никаких бумаг! — крикнула Марина, когда нотариус показал ей документ с её поддельной подписью.
В кабинете повисла тишина. Нотариус внимательно изучал документы, свекровь Марины, Галина Петровна, сидела с невозмутимым видом, а муж Андрей отводил глаза в сторону.
Всё началось три месяца назад, когда Галина Петровна предложила переоформить дачу на Андрея.
— Мне уже шестьдесят пять, — говорила она тогда за семейным ужином. — Хочу, чтобы всё было оформлено правильно, пока я ещё в здравом уме.
Марина тогда ничего не заподозрила. Свекровь всегда казалась ей разумной женщиной, хоть и со своими причудами. Они жили вместе уже пять лет в большой квартире, которую Марина получила в наследство от бабушки.
Отношения у них складывались непросто. Галина Петровна постоянно делала замечания: то борщ не так сварен, то полы недостаточно чисто вымыты, то внуков до сих пор нет. Но Марина терпела, понимая, что свекровь — пожилой человек со своими привычками.
Андрей в конфликты старался не вмешиваться. Типичная позиция: «Вы женщины, сами разберётесь». Работал он программистом, целыми днями сидел за компьютером, а вечерами играл в игры. На претензии жены отвечал, что устаёт и ему нужен отдых.
Марина работала учительницей начальных классов. Зарплата небольшая, но стабильная. К тому же она вела репетиторство, чтобы хватало на все нужды большой семьи. Галина Петровна пенсию свою тратила исключительно на себя, объясняя это тем, что «молодые должны сами зарабатывать».
В тот день, когда свекровь заговорила о переоформлении дачи, Марина как раз вернулась с родительского собрания, уставшая и голодная.
— Мам, может, обсудим это в выходные? — предложила она, мечтая только о горячем чае.
— Что тут обсуждать? — возмутилась Галина Петровна. — Я хочу позаботиться о сыне, а ты препятствуешь!
— Я не препятствую, просто...
— Андрюша, ты слышишь? Твоя жена против того, чтобы ты получил дачу!
Андрей оторвался от телефона:
— Марин, ну что ты правда? Мама же хорошее дело предлагает.
Марина вздохнула. Спорить не было сил. Да и какая разница, думала она, дача всё равно рано или поздно достанется Андрею.
На следующей неделе Галина Петровна суетилась с документами. Говорила, что нужно собрать кучу справок, сходить в БТИ, оформить всё правильно.
— Я сама всё сделаю, — заверяла она. — Вы молодые, работаете, некогда вам по инстанциям бегать.
Марина даже обрадовалась. Меньше хлопот — больше времени на подготовку к урокам и проверку тетрадей.
Прошёл месяц. (продолжение в статье)
— Юлечка, Юль, ну не плачь, маленькая. Волосы не зубы, отрастут, — пожилая женщина трепала внучку по обстриженной голове, не зная, как еще успокоить рыдания бедного ребенка. Как помочь такой беде и, самое главное – как вправить мозги окончательно съехавшей с катушек матери.
— За что она меня так… За что… Славу любит, а меня… Меня…
Бабушка в ответ на эти Юлины вопросы лишь вздыхала. Бормотала что-то о том, что Юля сама поймет, когда будет постарше. Вот только Юля, уже когда выросла, так и не поняла, зачем надо было обстригать дочь «под мальчика» только за то, что она покрасила волосы купленными на карманные деньги цветными мелками.
Мелками, которые бы смылись за пять минут под теплой мыльной водой, а то и вовсе сами по себе стряхнулись бы с волос за часик-другой танцев на школьной дискотеке. На которую Юля тогда, разумеется, не попала.
Зато младший брат мог себе позволить все, что угодно. Даром, что мальчик, а волосы начал красить еще лет с двенадцати. И не высказывала ему мать о том, что тот ведет себя неподобающе, притягивает к себе проблемы. Даже когда от брата в одиннадцатом классе забеременела его девушка, мать ни слова ему не сказала. Наоборот – взялась «решать вопросы», всерьез планируя свадебную церемонию и совместную жизнь малолеток.
Как же выла мать узнав о том, что девушка, которая на деле и девушкой-то Славе не была, решила не сохранять беременность. Юля ее понимала: без образования и без постоянной работы растить ребенка с помощью одной лишь матери-одиночки – это не жизнь. От Славы бы помощи ждать не пришлось – он, благодаря матери, вырос инфантильным и неспособным не то что о других – о себе самом позаботиться.
Даже в институт его после школы мама за ручку водила устраивать. Юля тогда, столкнувшись с матерью и братом в коридоре, впервые порадовалась тому, что те при встрече делают вид, будто с ней незнакомы. Потому что признаваться в родстве с парнем, который в девятнадцать-то лет сам документы в деканат принести не может и нужный кабинет найти без мамочки, ведущей за руку, было стыдно.
Да, вот так вот получилось. Всю жизнь мать стыдилась ее и внушала, что Юля несуразная, невоспитанная, неправильно себя ведущая, одевается то слишком вульгарно и доступно, то слишком «по-монашески»… Все ей было не так, абсолютно все!
Волосы обстригла кое-как, потом сама же ругала Юльку, что та на парня похожа. А на кого ей еще быть похожей, если на спине больше не лежит золотистая коса до пояса, явно указывающая на половую принадлежность, а все остальное в двенадцать лет еще не выросло?!
Причем на все замечания и отговорки мать начинала ругаться еще сильней. Порой даже рукой замахивалась. Благо, что хоть не колотила еще. И на том спасибо, как говорится. Но из-за маминого фаворитизма и пренебрежения Юлей та как-то привыкла к тому, что ей бабушка больше, чем мать.
Именно в бабуле девушка переехала, когда поступила в институт на бюджет. А все потому, что «любящая» мать сказала ей, что взрослую совершеннолетнюю лошадь на своей шее тянуть не обязана и не будет. Да, другим помогают и даже обучение в ВУЗах на платном обеспечивают, но она не «другие» и не обязана ориентироваться на «серую массу». А по закону Юле она больше ничего не обязана.
Последняя фраза очень сильно взбесила бабушку. Настолько, что она кому-то позвонила и долго-долго с человеком разговаривала. А потом – сказала Юле сходить в отдел опеки и попечительства и подписать пару бумаг. (продолжение в статье)
— Что за шум? Женя, это ты? — Лариса высунулась из-за шторки ванной, услышав звук открывающейся входной двери. Вместо ответа раздался властный женский голос:
— Коробки ставьте вдоль стены! Нет, не здесь — в гостевой комнате! И аккуратнее с той, где техника, она ценная.
Лариса замерла с мочалкой в руке. Свекровь? В её квартире?
***
— Я здесь, в ванной! Сейчас выйду! — в панике крикнула Лариса, лихорадочно ища свой халат. В коридоре слышался грохот коробок и чьи-то тяжёлые шаги.
Натянув халат на мокрое тело и наспех вытерев волосы полотенцем, она приоткрыла дверь. Из прихожей доносился командный голос Ирины Михайловны, раздающей указания каким-то мужчинам.
Выскользнув из ванной, Лариса замерла, увидев двух крепких грузчиков, таскающих коробки в её квартиру. Заметив хозяйку, один из них смущённо кивнул и отвёл глаза от её полуобнажённых ног.
— Ирина Михайловна, — осторожно начала Лариса, придерживая полы халата, — а откуда у вас ключи от моей квартиры?
Свекровь обернулась с лёгкой улыбкой:
— Женечка дал, милая. Кто же ещё?
Лариса слегка успокоилась. Ну, если Женя... Но всё же, что происходит?
— А что это за коробки? — спросила она, наблюдая, как грузчики заносят очередную партию.
— Как что? — искренне удивилась будущая свекровь. — Женины вещи, конечно. После свадьбы он ведь будет жить здесь!
Лариса непонимающе моргнула. Они с Женей ещё не обсуждали, где будут жить после свадьбы — у неё, у него или вообще снимут новую квартиру. Ей казалось, такие вопросы решаются вдвоём, а не...
— Вижу, ты в замешательстве, — снисходительно заметила свекровь. — Через неделю твоя свадьба, моя дорогая. Мой сын будет твоим мужем, он будет жить здесь. А его комната теперь отойдёт Ульяне.
Как по команде, дверь распахнулась, и на пороге появилась молодая женщина.
— А вот и я! — Ульяна, сестра Жени, царственно вплыла в прихожую. — О, Лариса! Чудесно выглядишь. Почти как... домработница.
Лариса инстинктивно чуть сильнее затянула пояс халата. В голове вихрем проносились вопросы: почему Женя не предупредил? Когда они решили, что он переезжает к ней? И что значит "его комната отойдёт Ульяне"?
***
Ульяна, как будто уже была полноправной хозяйкой, прошлась по квартире, небрежно касаясь вещей Ларисы.
— Неплохо, неплохо, — протянула она, оценивающе оглядывая гостиную. — Завидую Женечке. Хотя, конечно, ремонт бы не помешал. Эти обои, — она скривила губы, — явно не первой свежести.
Лариса стояла посреди собственной прихожей, растерянная, с влажными непричёсанными волосами, кутаясь в халат. Капли воды с волос стекали за шиворот, вызывая неприятную дрожь. Или дрожала она от накатывающего чувства беспомощности?
Ульяна обернулась, окинула Ларису взглядом с головы до ног и рассмеялась:
— Боже, какой у тебя вид! Ну ничего, привыкай.
В это время Ирина Михайловна, словно генерал на поле боя, командовала грузчиками:
— Эту коробку с книгами — к шкафу. А ту, с посудой — на кухню. Нет, не ставьте её на стол, там ещё техника будет!
Коробки, казалось, нескончаемым потоком плыли в квартиру. Они громоздились в прихожей, заполняли гостиную, выстраивались вдоль стен в спальне. Лариса в ужасе смотрела, как её аккуратные комнаты превращаются в склад.
— Ирина Михайловна, — наконец решилась она, — может, стоило сначала обсудить... Я даже не знала, что Женя переезжает сегодня.
— Милочка, — свекровь снисходительно улыбнулась, — в жизни столько всего нужно обсуждать, что на мелочи просто не остаётся времени. Это все вещи моего сына. Потом вы их разберёте, выбросите что-то ненужное... Хотя, — она окинула критическим взглядом полки с книгами Ларисы, — скорее, придётся избавиться от некоторых твоих вещей.
Свекровь вдруг резко развернулась к двери:
— А, вот и Владимир Игоревич! Заходите, мы вас ждём.
В квартиру вошёл солидный мужчина с кожаным портфелем.
Её дом превращался в проходной двор, а сама она стояла перед незнакомцем в одном халате, с мокрыми волосами.
— Ларис, познакомься, — сказала свекровь. — Это Владимир Игоревич нотариус.
Мужчина вежливо кивнул и тут же, не теряя времени, достал из портфеля папку с документами.
— Вот, ознакомьтесь и подпишите, пожалуйста, — он протянул Ларисе несколько листов, скреплённых степлером.
— Что это? — пробормотала Лариса, пытаясь сосредоточиться на мелком шрифте.
— Стандартный брачный договор, милая, — пояснила Ирина Михайловна тоном, каким говорят с несмышлёными детьми. — Ничего особенного, просто формальность.
Лариса подняла глаза:
— Брачный договор? Но мы с Женей никогда не обсуждали...
— А что тут обсуждать? — перебила её свекровь. — Это для твоей же защиты!
— Я не могу подписать то, что даже не прочла, — твёрдо произнесла Лариса, возвращая документы нотариусу. — И тем более то, что не обсуждала со своим женихом.
Ирина Михайловна рассмеялась, как будто Лариса сказала что-то невероятно забавное:
— Ой, какие мы щепетильные!
— Лариса, это же стандартная вещь в современном мире, — вмешалась Ульяна, присаживаясь на подлокотник кресла. — Каждая нормальная семья подписывает брачный договор. Это просто... цивилизованный подход. Ты что, хочешь жить в каменном веке?
***
Извинившись, Лариса схватила телефон с тумбочки в прихожей и быстро проскользнула на балкон. Здесь, среди горшков с геранью, был ее маленький островок спокойствия — хоть какое-то убежище от хаоса, воцарившегося в квартире.
Дрожащими пальцами она набрала номер Жени. Гудки... Один, второй, третий. Лариса нервно кусала губу. Наконец в трубке раздался знакомый голос:
— Привет, солнышко. Извини, сейчас очень занят, перезвоню...
— Нет, Женя, ты не перезвонишь! — резко оборвала его Лариса, понимая, что ещё немного и закричит. — Ты объяснишь мне, что происходит. Сейчас!
— Ларис, я правда...
📖 Также читайте: Жених посчитал, что имеет право возложить свои долги на невесту, с ним согласилась его мать и отец
— Женя, в моей квартире грузчики, твоя мать командует парадом, Ульяна оценивает мои обои, а я стою перед всеми в одном халате! Как ты мог так поступить, не предупредив меня?
На другом конце провода раздался смешок.
— Так мама уже привезла вещи? Быстро она. Я думал, они только к вечеру доберутся.
— Ты знал?! И ничего мне не сказал?
— Ларис, ну не драматизируй. Мы же через неделю будем мужем и женой. Я буду жить у тебя. Какая разница — сегодня перевезти вещи или в день свадьбы?
Лариса глубоко вдохнула. В его словах была логика, но...
— Разница в том, Женя, что я имею право знать, когда в мою квартиру заявится толпа незнакомых людей. И имею право решать, когда ты переедешь.
— Но мы же обсуждали, что будем жить у тебя, — в его голосе звучало удивление. — У тебя двухкомнатная, просторная... Моя комната у матери, на неё теперь претендует брат.
Лариса прикрыла глаза. Да, они действительно говорили об этом, и в глубине души она согласна была, что ее квартира — лучший вариант. Но не так, не сейчас, не в этом бардаке!
— Ты хотя бы мог предупредить, — уже тише сказала она. — Я бы подготовилась, освободила шкафы...
— Прости, родная, — в его голосе наконец появились нотки раскаяния. — Я просто... видишь ли, мама взяла инициативу в свои руки. (продолжение в статье)