— Настя! Что за цирк ты устроила?! — он стоял в дверях ванной, красный от злости. — Мама вся в слезах! Говорит, ты её выгнала, оскорбила!
Я спокойно продолжала краситься.
— Твоя мама пришла сюда в половине седьмого утра с ключами, которые ты ей дал без моего ведома. Устроила скандал и ударила меня по лицу. Так что да, я её выгнала.
— Ударила? — Павел явно не ожидал такого поворота. — Не может быть! Мама не способна на такое!
Я показала ему фото на телефоне. Он посмотрел и отвёл глаза.
— Ну… ты сама её довела! Нельзя так с пожилым человеком!
— Павел, твоей маме пятьдесят восемь лет. Она не пожилая, она взрослая женщина, которая должна отвечать за свои поступки. Как и ты, кстати.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что ты вместо того, чтобы пойти на собеседование, побежал жаловаться мамочке. В свои тридцать два года.
— Я не жаловался! Я просто поделился… И вообще, это собеседование было унизительным! Менеджер по продажам! Да я же два высших образования имею!
— И что? Лучше вообще не работать, чем работать менеджером?
— Я жду подходящего предложения!
— Полгода ждёшь. На диване. За мой счёт.
Павел подошёл ко мне, попытался обнять.
— Настя, ну что ты заводишься? Ну да, я немного затянул с поисками. Но я же обещаю — скоро всё наладится! Вот увидишь, я найду отличную работу, буду много зарабатывать, и ты сможешь вообще не работать!
Я выскользнула из его объятий.
— Павел, хватит. Мне надоело слушать обещания. Либо ты в течение месяца находишь работу — любую работу — и начинаешь зарабатывать, либо мы расходимся.
— Ты… ты мне угрожаешь?
— Я ставлю условия. У меня есть на это право — это моя квартира, я оплачиваю все счета, я содержу тебя уже полгода. Так что да, я имею право требовать.
— Моя мама права — ты стала жестокой и меркантильной!
— Нет, Павел. Я стала взрослой. И устала от того, что мой муж отказывается взрослеть вместе со мной.
Он смотрел на меня так, словно видел впервые. Потом резко развернулся и пошёл к выходу.
— Я еду к маме! Пусть она успокоится. А ты пока подумай о своём поведении!
— Павел, — я окликнула его. — Если уйдёшь сейчас к маме — можешь не возвращаться.
— Абсолютно. Я устала от этого треугольника. Либо ты мой муж и мы семья, либо ты сын своей мамы и живёшь с ней.
— Это предложение сделать выбор.
Павел хлопнул дверью так, что задрожали стёкла.
Я опоздала на работу. Начальница, увидев след на моей щеке, который не скрыл никакой тональный крем, отправила меня в отдел кадров оформлять больничный. Я отказалась. Работа была единственным, что держало меня на плаву.
Вечером, вернувшись домой, я обнаружила, что Павел забрал свои вещи. Не все — только самое необходимое. На кухонном столе лежала записка: «Ты сама этого хотела. Когда одумаешься — звони.»
Я скомкала записку и выбросила в мусорное ведро.
Прошла неделя. Ирина Александровна названивала каждый день, но я не брала трубку. Павел написал пару раз, спрашивал, не передумала ли я. Я отвечала одно и то же: жду, когда он найдёт работу.
На десятый день пришло сообщение от свекрови: «Настя, давай поговорим спокойно. Приезжай к нам на ужин.»
Я подумала и согласилась. Нужно было поставить точку в этой истории.
Ирина Александровна открыла дверь. На её лице была натянутая улыбка.
— Настенька, проходи. Мы с Павликом так рады, что ты одумалась!
Я прошла в квартиру. Павел сидел на диване — том самом, на котором он, видимо, продолжал искать себя, только теперь у мамы.
— Я не одумалась, — сказала я, не садясь. — Я пришла забрать остальные вещи Павла и обсудить развод.
— Развод?! — Ирина Александровна всплеснула руками. — Да ты с ума сошла! Из-за какой-то глупой ссоры разрушать семью!
— Это не глупая ссора. Это принципиальное расхождение во взглядах на жизнь. Павел хочет, чтобы его содержали — сначала вы, потом я. А я хочу равноправного партнёра.
— Настя, — Павел встал с дивана. — Давай поговорим нормально. Мама, оставь нас.
— Нет! — Ирина Александровна встала между нами. — Я не позволю этой… этой особе разрушить жизнь моего сына!
— Мама, пожалуйста, — Павел выглядел уставшим. — Дай нам поговорить.
Свекровь нехотя вышла из комнаты, бросив на меня полный ненависти взгляд.
Павел сел обратно на диван, потёр лицо руками.
