Я выхожу на набережную чуть раньше шести. Летний город ещё не проснулся, и это время принадлежит мне: только шелест кроссовок по плитке, ровная линия воды и прохладный ветер, бегущий вдоль берега. Я люблю, когда маршрут не меняется — от железного моста до старого фонаря, у которого всегда делаю короткую остановку. Это мой якорь: здесь я слушаю ритмичное биение сердца, сверяю шаги, будто убеждаюсь — всё идёт по плану. Мне важно отсутствие неожиданностей. Даже новые лавки, недавно появившиеся у воды, раздражают — дерево ещё слишком светлое, не вписалось в привычный фон. Рядом с одной из них шумит компания подростков: громкие голоса, пустые бутылки. Я ускоряю шаг, чтобы не слышать их смех, и поднимаю руку, проверяя время на часах.
У старого фонаря задерживаюсь, как всегда. Сердце стучит ровно, дыхание спокойное. Здесь я обычно позволяю себе пару секунд остановки — просто стою, глядя на реку, на едва заметную рябь. Слева по дорожке идёт женщина. В этом раннем свете лица размыты, но походка — узнаваемая: лёгкая, чуть пружинистая, будто бы из другого времени. Меня охватывает смутное беспокойство. Я делаю вид, что смотрю на воду, но боковым зрением слежу за приближающимся силуэтом. Она замедляет шаг, и я узнаю Ольгу.
— Андрей? — голос её звучит удивлённо, но в нём есть настороженность. Она останавливается рядом, улыбается, поправляет прядь волос. Я ощущаю тёплую ладонь на плече — Ольга всегда умела касаться так, будто между нами не прошло столько лет.
— Ты всё так же бегаешь по утрам? — спрашивает она, а я чувствую, как дыхание сбивается. Мне хочется сохранить привычный ритм, не сбиваться, но слова не идут сразу.
— Да, — отвечаю, — стараюсь держать себя в форме.
Ольга смеётся — коротко, чуть звонко. В этот момент я улавливаю запах свежего кофе — она держит в руке термос. Я вспоминаю, что когда-то она всегда приносила кофе на встречи. Мы стоим неловко, словно оба пытаемся скрыть волнение. Ольга вдруг говорит:
— Помнишь, как мы однажды искали твой кроссовок на пляже? Ты тогда так рассердился, что я смеялась, а потом сам начал шутить…
Я не помню. Морщу лоб, пытаюсь восстановить детали, но в памяти пусто. Ольга замечает это, и её улыбка становится чуть грустнее. Я чувствую себя виноватым, будто не оправдал её ожиданий.
— Прости, — говорю, — наверное, я стал забывать важные вещи.
— Или просто слишком привык к порядку, — мягко отвечает она.
Я киваю, не находя, что сказать. В груди появляется лёгкое напряжение: мой маршрут нарушен, привычная остановка у фонаря теперь связана с Ольгой, а не только с рутиной.
