— Рай, ну неужели тебе сложно выполнить просьбу моей мамы? — недоумённо вопрошал Арсений. — Я не могу ей отказать, понимаешь?
Да и считаю, что отказа она не заслуживает, она же моя мама! Я ей благодарен, она меня одна вырастила.
Тебе что, сложно с ней квартирами поменяться? Всё равно ведь и так нам достанется все имущество, мама же не вечная. Я у неё единственный наследник!
***
Раиса недавно поймала себя на мысли, что чувствует себя главной героиней плохой комедии.
Она, конечно, знала, что в мире существуют наглые люди, но раньше никогда с ними не сталкивалась до близкого знакомства со свекровью.
Замуж за Арсения Раиса вышла совсем недавно. Три месяца назад у неё в паспорте появился штамп.
Встречались молодые люди недолго, роман развивался стремительно, и уже сейчас Рая начинала жалеть о своём скоропалительном согласии. Нужно было избранника узнать получше, пожить с ним, притереться, а потом уже строить планы на совместную жизнь.
Арсений, в принципе, был неплохим. Работал, не гулял, вредных привычек не имел, но, как выяснилось позже, парень был очень зависим от мамы.
На свадьбу Антонина Степановна не приехала, зато без приглашения заявилась в гости к новоиспеченной невестке месяц назад.
Арсений жену тогда поставил перед фактом. Он позвонил Раисе и сказал:
— Рай, мама приехала! Я сейчас поеду её встречать, с работы уже отпросился.
Ты давай, сегодня не задерживайся. Обязательно забеги в магазин, купи продукты, я тебе сейчас список вышлю.
Мама ненавидит рыбу, поэтому ничего из такого не покупай. Яблоки она не любит, помидоры терпеть не может, от баклажанов её мутит.
Окорочка не бери, лучше тушку курицы возьми или грудку. Вообще, конечно, индейку бы купить, но в магазине около дома её нет.
На этот первый тревожный звоночек Рая как-то не обратила внимания, её мысли были заняты другим: как пройдёт первая встреча со свекровью?
Понравятся ли они друг другу? Как сложатся их отношения в дальнейшем?
Если бы Рая знала, с кем ей придётся знакомиться, она была вообще в тот день домой не вернулась... (продолжение в статье)
— Ты думаешь, я не видела, как ты шепчешься с этим своим "коллегой" в углу на корпоративе? Как он смотрит на тебя? Как вы оба исчезли на полчаса? — Мама, я прошу тебя, не начинай снова. Полина беременна, ей нельзя нервничать. — Беременна! Какое удобное состояние! Теперь мы все должны ходить на цыпочках вокруг твоей драгоценной жены, пока она вынашивает неизвестно чьего ребенка! — Я предупреждаю тебя в последний раз. Еще одно слово, и ты больше не переступишь порог этого дома. — Этот подкидыш никогда не будет носить нашу фамилию — мой Костик бесплоден, а значит, ты нагуляла его на стороне, — прошипела свекровь, глядя на Полину с таким презрением, что воздух между ними, казалось, вот-вот воспламенится. Полина машинально прикрыла живот рукой, словно пытаясь защитить еще не родившегося ребенка от ядовитых слов. Седьмой месяц беременности давался ей нелегко — токсикоз, отеки, постоянная усталость. А теперь еще и это. — Людмила Аркадьевна, — она старалась говорить спокойно, хотя внутри все клокотало от гнева, — мы уже обсуждали это. Константин сдавал анализы повторно. Врачи говорят о чуде, но такое случается. Спермограмма... — Не смей произносить при мне эти мерзкие слова! — взвизгнула свекровь, ударив ладонью по столу так, что чашки подпрыгнули. — Я тридцать лет проработала в медицине! Думаешь, я не знаю, что такое азооспермия? Это не простое бесплодие, это полное отсутствие сперматозоидов! Это не лечится, не проходит само, это навсегда! Полина сжала кулаки под столом. Спор, который начался еще три месяца назад, когда они с Костей объявили о беременности, казалось, никогда не закончится. — Мама, хватит, — Константин вошел на кухню, его лицо было бледным и осунувшимся, как у человека, который не спал несколько ночей подряд. — Мы пришли к тебе на день рождения, а не для того, чтобы снова выслушивать эти обвинения. Людмила Аркадьевна перевела взгляд на сына, и ее лицо мгновенно смягчилось. Всегда так — для сына у нее были только нежность и забота, для невестки — яд и когти. — Костенька, я только хочу защитить тебя, — проворковала она. — Ты слишком добрый, слишком доверчивый. Всегда был таким, с самого детства. Помнишь, как тебя обманул тот мальчишка из соседнего двора? Выманил твой новый велосипед, а взамен дал сломанную приставку? Костя поморщился. — Мне было восемь лет, мама. И это не имеет никакого отношения к Полине и нашему ребенку. — Нашему? — Людмила Аркадьевна горько рассмеялась. — Ты правда в это веришь? После всех тех врачей, которых мы обошли? После всех тех анализов? Полина встала, чувствуя, что еще немного — и она либо расплачется, либо скажет что-то, о чем потом пожалеет. — Я подожду тебя в машине, — тихо сказала она мужу. — Спасибо за чай, Людмила Аркадьевна. С днем рождения. Она вышла из кухни, чувствуя, как спина горит от ненавидящего взгляда свекрови. Проходя через гостиную, она бросила взгляд на семейные фотографии, расставленные на полках. Костя в детстве — худенький, застенчивый мальчик с копной русых волос. Костя-подросток, серьезный, в очках, с какими-то наградами за олимпиады. Костя-студент, уже более уверенный в себе, но все с той же мягкой улыбкой. И ни на одной фотографии не было его отца — тот ушел, когда Косте было всего три года, оставив Людмилу Аркадьевну одну с ребенком. Может, в этом была причина ее гиперопеки, ее болезненной привязанности к сыну? Полина вздохнула и вышла на улицу. Апрельский воздух был свежим после недавнего дождя, пахло мокрой землей и молодой листвой. Она села в машину и закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Ребенок внутри нее шевельнулся, и она машинально погладила живот. — Все будет хорошо, малыш, — прошептала она. — Мы справимся. Костя вышел из дома матери через пятнадцать минут. Его лицо было еще бледнее, чем раньше, на скулах играли желваки. — Прости, — сказал он, садясь за руль. — Она просто... она не может принять мысль, что я могу быть счастлив без ее участия. Полина молча кивнула. Она знала, что бесполезно обсуждать с мужем его мать — это всегда заканчивалось ссорой. Костя был слишком привязан к Людмиле Аркадьевне, слишком зависим от ее одобрения, хотя никогда бы не признался в этом. — Что она сказала после моего ухода? — все же спросила Полина, когда они выехали на главную дорогу. Костя крепче сжал руль. — Ничего нового. Те же обвинения, те же требования сделать тест на отцовство. Полина повернулась к нему. — И что ты ответил? Он бросил на нее быстрый взгляд. — То же, что и всегда. Что я верю тебе и что этот ребенок — мой, независимо от того, что говорят врачи. Полина отвернулась к окну, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. Она любила Костю, правда любила. Он был добрым, заботливым, надежным. Но иногда ей казалось, что в их браке всегда будет трое — она, Костя и его мать, вечно стоящая между ними. (продолжение в статье)