– Ты что себе позволяешь?! — голос Петра Андреевича гремел на весь кабинет, словно раскаты грома в ясный день. Его лицо побагровело от гнева, а вены на шее вздулись, будто готовые вот-вот лопнуть. Секретарша за дверью не просто вздрагивала – она буквально вжималась в стену, боясь даже дышать, пока оттуда доносились разъярённые крики. – Как ты мог так поступить с моей дочерью?! Тебе жить надоело?
Максим стоял перед тестем, чувствуя, как кровь отливает от лица, оставляя его бледным, как полотно. Его руки дрожали, а пальцы судорожно сжимались в кулаки. Он пытался что-то сказать, но слова застревали в горле, превращаясь в невнятный хрип. В глазах Петра Андреевича читалась такая ненависть, что Максиму казалось, будто его сейчас просто испепелят взглядом.
– Ты предал не только Еву, но и всю нашу семью! – продолжал бушевать Пётр Андреевич, расхаживая по кабинету, как разъярённый тигр в клетке. – Мы дали тебе всё: дом, работу, положение в обществе. А ты… ты променял мою дочь на какую-то…! — его голос перешёл на крик, и последние слова эхом отразились от стен.
В воздухе витало напряжение, тяжёлое и густое, словно предгрозовой туман. Максим чувствовал, как пот стекает по спине, а сердце колотится так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Он понимал, сегодня изменится всё – его жизнь, его будущее, его отношения с Евой. И самое страшное – он не знал, как исправить то, что натворил.
— Так, мне надоело! – внезапно Пётр Андреевич замолчал, и эта гнетущая тишина показалась мужчине ещё более пугающей, чем его недавние крики. Его пронзительный взгляд сверкнул ледяным блеском, а губы сжались в тонкую, почти бескровную линию. – Борис! – рявкнул он в интерком, его голос эхом отразился от стен просторного кабинета. – Пришли ко мне в кабинет охрану. Немедленно!
Через минуту в кабинет вошли двое внушительного вида охранников в строгих чёрных костюмах. Их лица были непроницаемы, а движения точны и выверенны. Они застыли у массивной двери, ожидая дальнейших приказаний, их руки непроизвольно легли на кобуры под пиджаками.
– Выпроводите этого человека из здания, – голос Петра Андреевича теперь звучал на удивление спокойно и холодно, словно он обсуждал какую-то обыденную деловую задачу. Пальцы мужчины нервно барабанили по полированной поверхности стола из красного дерева. – И отвезите в дом моей дочери. Проследите, чтобы он собрал все свои вещи и ушел! В дом и офис его больше никогда не пускать!
Максим попятился к двери, чувствуя, как земля уходит из-под ног, а колени предательски дрожат. Он хотел что-то сказать, оправдаться, найти нужные слова, но они застряли в горле комом, не давая сделать даже вдох. В висках пульсировала кровь, а в ушах стоял звон.
Охранники синхронно шагнули вперёд, их движения были отточены годами тренировок. Максим понял, что сопротивление бесполезно. Они мягко, но непреклонно взяли его под локти железной хваткой, и вывели из кабинета, не произнеся ни слова.
Когда тяжёлая дверь с грохотом захлопнулась за его спиной, Пётр Андреевич достал из кармана пиджака дорогой смартфон. Его пальцы дрожали, но он старался сохранять внешнее спокойствие.
– Михаил Семёнович? – его голос был спокоен и деловит, хотя внутри бушевал ураган эмоций. – Появилось срочное дело. Нужно подготовить документы на развод. Да, всё должно быть безупречно. И позаботьтесь о том, чтобы мой зять не получил ни копейки. Ни рубля. Пусть поймёт, что потерял.
Максим тем временем уже спускался по мраморной лестнице, окружённый молчаливыми охранниками. Их присутствие давило на него, словно бетонная плита. В голове крутилась одна и та же мысль: “Что я натворил? Как мне теперь всё исправить?” Но он понимал, что ответа на этот вопрос у него нет. Только глухая пустота и осознание того, что он потерял всё…
