Где отец — там и свадьба, а где свадьба — там и чужая постель с сюрпризом.
Анна терпеть не могла Ольгу. Не потому что та была младше, стройнее, с накачанными губами и вечно голодным взглядом, нет. Просто Ольга была из той породы женщин, которые улыбаются так, будто уже мысленно заполняют анкету в налоговую: "Какие активы у объекта №1 и как их красиво отжать?"
— Ты реально не видишь, как она на тебя смотрит, пап? — скептически протянула Анна, сидя на кухне с отцом и указывая вилкой на экран телефона, где Ольга позировала в белом платье. — Ну как на имущество. Не на человека. Даже я так не смотрю на ипотечную квартиру, когда мне её показывают.
— Не преувеличивай, Ань, — устало отозвался Алексей, подливая себе виски. — Ольга — хороший человек. Она рядом со мной, когда мне тяжело. В отличие от некоторых.
— Вот только не начинай эту балладу про «все бросили старого мужчину», — фыркнула Анна. — Ты сам меня на три буквы отправил, когда я намекнула, что она врет про свою «работу в благотворительности».
Алексей молчал. Уже несколько месяцев их разговоры заканчивались одним и тем же: Ольга не такая. Ольга заботится. Ольга молодец.
Анна хотела крикнуть, что Ольга заботится о его банковских счетах, а не о нём. Но сдержалась. Впереди была свадьба. И она собиралась туда прийти. Не для того, чтобы есть мини-закуски с микрозарплат, а чтобы быть готовой ко всему.
Всё началось с короткого сообщения без подписи.
«Если хочешь узнать, с кем спит твой муж, приезжай сегодня на дачу. 21:00. Не одна ты такая умная, Анечка».
Анна перечитала его три раза. У неё с детства была паранойя, что её окружают идиоты. Но теперь, похоже, дело пахло не идиотизмом, а настоящей подставой.
Она села в машину и поехала. Бензина — на полбака, нервов — на доехать и не взорваться. (продолжение в статье)
— Пап, а кто тот дядя, который выходил из маминой комнаты ночью? — спросила Соня, ковыряя коврик у двери. Олег резко развернулся, ощущая, как волосы на затылке приподнимаются от внезапного озноба. Мир вокруг поплыл, руки казались ему инородными. Неужели он неправильно расслышал? — Какой ещё дядя, Сонечка? — спросил он, пытаясь сохранить невозмутимый тон, но голос предательски дрожал. — Ну, такой… большой… в полосатой кофте. Я проснулась ночью, захотела попить, и видела, как кто-то выходил из вашей с мамой спальни, а тебя там не было… Всё кончено. Больше не будет покоя. Вот она, долгожданная идиллия: трёхкомнатная квартира, утренний кофе в постель по выходным и… «дядя» посреди ночи? — Может, тебе это приснилось? — Олег приблизился к дочери, присел на корточки, заглядывая ей в глаза. — Нет, я точно видела, — нахмурилась Соня. — Он был высокий и от него пахло… духами, не как от тебя. Не совладав с собой, он опустился на пуфик в прихожей, ощущая острую боль в груди. Внутри всё перевернулось, и даже стены, казалось, смотрели на него с осуждением. Что делать, Олег? Может, у ребенка просто разыгралось воображение? Или… Ему хотелось бы сейчас отмахнуться, назвать её фантазёркой, но Соня всегда отличалась честностью, не по годам. И вот теперь — такие откровения, прямо с утра, сразу после недопетой песни у кофеварки. Замысловатый рисунок ковра постепенно растворялся в тумане мыслей. Олег заметил, что не может сосредоточиться. В голове мелькали обрывки фраз, словно снежинки за окном — всегда не вовремя. — А где мама? — неожиданно спросила Соня. — Наверное, на кухне, — машинально ответил Олег. Что будет дальше, как жить дальше? В воздухе витал аромат корицы и печёных яблок — в таких домах часто готовят шарлотку к полднику. Так пахло осенью, в те короткие моменты семейного счастья. Когда все вместе, слышат друг друга, смеются над одной и той же шуткой… и верят в вечную любовь, подобную бабушкиным сказкам, не теряющим актуальности десятилетиями. Но что-то пошло не так. Тихий щелчок выключателя на кухне, и в дверном проёме появилась Лена — его жена, мать Сони, хозяйка этого уютного дома. — Ты чего здесь сидишь, Олежек? — привычным жестом откинула прядь волос со лба. — Уже собираешься? Такси будет через двадцать минут. Он пристально посмотрел на неё, пытаясь разглядеть хоть какой-то намёк, признак, мельчайшую деталь, которая могла бы её выдать. Но Лена улыбалась — искренне, по-домашнему, даже как-то слишком обыденно. — Лена, нам нужно поговорить, — с трудом выдавил из себя Олег. — Прямо сейчас? У меня шарлотка в духовке, Соня не сделала уроки… Что случилось? И снова этот тон — будничный, немного уставший, как будто её действительно больше волнует выпечка, чем разгадка какой-то тайны. Может, Соня ошиблась? Не может быть… Но глаза девочки были серьёзными и какими-то тёмными — слишком взрослыми для восьми лет. — Соня, иди в свою комнату, — почти шёпотом сказал Олег. Дочка поджала губы и ушла, тяжело ступая по ковру, словно вмиг повзрослела. В коридоре повисла тишина — тяжёлая и тягучая, как свежее варенье. — Ну? — Лена слегка нахмурилась, но не испугалась. — Соня сказала, что ночью из нашей комнаты выходил какой-то мужчина. Лена непроизвольно отшатнулась, быстро отвела взгляд, поглаживая себя по запястью. Словно боялась, что слова Олега могут обжечь её. — Ты ей веришь? — только и спросила она. — Я не знаю, кому верить… Но посмотри мне в глаза и скажи — это выдумка? — Олег, я так устала… Всё. Слова иссякли. Между ними выросла стена — из обид, недомолвок, скрытых упрёков и несбывшихся надежд. Олег вдруг почувствовал, что ему трудно дышать: стены давили, шкафы погребали под слоем пыльных воспоминаний. Лена нервно теребила подол халата. Молчание сгущалось, давило на них. — Я не могу отвечать за детские сны, Олег, — наконец сказала Лена. — Ты либо любишь меня, либо подозреваешь. Нельзя делать и то и другое одновременно. — А если по ночам чужие дяди пугают детей — кто тогда виноват? — в голосе Олега зазвучала злость. — Я не знаю, — отрезала Лена. — Если не доверяешь — разводись. Разводись. Такая простая фраза, но острая, как нож, безжалостно разрезает прошлое, настоящее и остывшую шарлотку, которую должны были съесть за ужином. Вот так: Женщина, которую когда-то любил, смотрит тебе прямо в душу — и не чувствует ничего. Ни вины, ни сожаления, ни страсти. Вторник. Вечер. Шарлотка скоро сгорит. Олег поднялся, подошёл к окну и посмотрел на унылый февральский двор. Где ты допустил ошибку? И так хочется закричать: «ВЕРНИТЕ МНЕ МОЮ ЖИЗНЬ!», но крик застревает в горле, как последний кусок засохшего хлеба. Остаётся только стоять у окна, слушать, как закипает чайник, и думать о том, что всё могло быть иначе. Ведь могло же… *** Когда-то давно Олег и Лена пропадали на переменах в университете, болтая без умолку. Занятия казались пустой тратой времени, когда можно было лежать в обнимку на скамейке в парке до наступления сумерек. Он касался её изящных пальцев – длинных, трепетных, невероятно красивых. Ему казалось, что он всю жизнь искал именно эти руки, чтобы держать их в своих, согревать и вести за собой сквозь жизненные невзгоды, думая: "Вот она, моя судьба". Лена в ответ заливисто смеялась и обещала, что вместе они справятся со всем. Ему так хотелось в это верить… И он верил. Пролетели годы – сначала бурная молодость и скромная свадьба, затем рождение Сони, первая ипотека, поломки труб, семь лет, наполненных тысячами мелочей. (продолжение в статье)
