За ужином Михаил Сергеевич обратил внимание, что его жена Лариса выглядит угнетенной и растерянной:
-Милая, что случилось? Ты сегодня совсем не улыбаешься, не рассказываешь мне о том, что произошло за день. Ты не заболела? Или что-то произошло, о чем я еще не знаю?
Лариса немного помедлила, а затем тихо произнесла:
-Миша, я долго не хотела тебе рассказывать, но… В общем, у нас из дома пропадают вещи.
-Вещи? Какие вещи?— сразу не понял Михаил Сергеевич,— деньги? Драгоценности? Нас обворовали?
-Нет, нет, какие деньги? Мы дома их не держим. А мои драгоценности все у тебя в сейфе. Ты знаешь, я вовсе не люблю обвешиваться ими как новогодняя елка. Я всегда ношу только обручальное кольцо, вот эту цепочку с крестиком и серьги. Нет, милый, пропадают всякие мелочи. Ну, правда, сегодня пропал робот— пылесос. Это уже не мелочь.
-Как пропал? Вот так взял и пропал?— не понял супруг,— как это? Вчера он был, а сегодня его нет?
-Да, Миша, я сначала не обращала внимания, потом стала замечать, что пропадают какие-то продукты из холодильника и из шкафов. Например, две банки икры, потом еще салями пропадало, несколько коробочек конфет, всякие вкусности. Но я не придавала этому значения, думала, что может быть, сама не замечала, что истратила их.
-Как истратила? Икру? Мы ее тогда брали на мероприятие, когда приглашали к нам в дом моего начальника с женой. И она пропала?
-Да, я тогда не стала тебе ничего говорить, ведь пропало еще кое-что вкусненькое. Я просто пошла и купила… Потом пропадали еще новые полотенца, которые я привезла из Турции. Потом два комплекта нового постельного белья и мой любимый пеньюар. Тот, который и тебе нравился.
-А я все хотел спросить, почему ты его больше не надеваешь, да как-то забывал. И он, значит, тоже пропал?
-Да, а еще сегодня кроме пылесоса пропал маленький телевизор из кухни.
Михаил Сергеевич поднялся из-за стола и вышел в кухню. Он, если честно, довольно редко туда заходил, считал, что мужчина не должен вмешиваться в женские дела. (продолжение в статье)
— Я больше не буду молчать! Твоя мать переехала к нам без моего согласия, и теперь ты хочешь отдать ей нашу спальню? — Марина стояла посреди коридора, преграждая путь мужу, который тащил чемодан свекрови.
Вечер обещал быть обычным. Дети делали уроки, из кухни доносился запах ужина, а Марина планировала наконец-то досмотреть сериал. Но когда в дверь позвонили, и она увидела на пороге свекровь с тремя огромными сумками, всё полетело к чертям.
— Мариночка, помоги Елене Васильевне с вещами, — небрежно бросил Игорь, обнимая мать. — Она теперь будет жить с нами.
Марина застыла. В ушах зашумело, а перед глазами всё поплыло. Жить с ними? Когда они это обсуждали? Когда она давала согласие?
— Игорь, можно тебя на минутку? — процедила она сквозь зубы, стараясь сохранить спокойствие перед свекровью.
Елена Васильевна величественно прошла в квартиру, окинув взглядом прихожую.
— Что-то тесновато у вас тут. Ну ничего, разместимся как-нибудь, — снисходительно заметила она, снимая пальто.
Марина потащила мужа на кухню, закрыла дверь и повернулась к нему. На её лице читалась смесь недоумения и нарастающего гнева.
— Что происходит? Почему твоя мать с вещами? И почему я узнаю об этом последней?
Игорь отвел взгляд, засунул руки в карманы — верный признак того, что он чувствует себя неловко, но отступать не собирается.
— Марин, ну что ты сразу так? Маме семьдесят пять лет, ей тяжело одной. Я сын, я должен о ней позаботиться. Мы же это обсуждали.
— Обсуждали? — Марина почувствовала, как внутри закипает возмущение. — Когда? Где? Ты упомянул пару раз, что хорошо бы маме переехать поближе. Поближе, Игорь! Не к нам в квартиру! У нас трёхкомнатная квартира и двое детей-подростков! Где она будет жить?
Игорь выпрямился, набираясь решимости.
— Я всё продумал. Пока — в гостиной, на диване. А потом мы с тобой переедем в комнату Кати, а маме отдадим нашу спальню. Всё-таки ей в её возрасте нужна отдельная комната.
Марина почувствовала, что у неё подкашиваются ноги. Она опёрлась о стол, пытаясь осмыслить услышанное.
— То есть... нашу дочь ты собираешься выселить из её комнаты? Ей пятнадцать лет, Игорь! Ей нужно личное пространство! И мы с тобой должны ютиться в детской, чтобы твоей маме было комфортно?
— Не ютиться, а временно пожить! Катя может спать с Димой, они же брат и сестра. Или мы купим ей раскладной диван в гостиную. Это же не навсегда!
— А насколько? — Марина старалась говорить тихо, чтобы дети не услышали, но голос предательски дрожал от едва сдерживаемых эмоций. — На год? На два? На десять? Твоя мать — дай бог ей здоровья — может прожить ещё очень долго. И всё это время мы должны жить как... как...
— Как нормальная семья, которая заботится о старших! — перебил её Игорь, и в его голосе появились металлические нотки. — Что тут такого? Раньше всегда так жили — несколько поколений под одной крышей. Это только сейчас все стали такими индивидуалистами.
Марина глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Крик и скандал сейчас не помогут. Нужно попытаться достучаться до его разума.
— Игорь, послушай. Я не против того, чтобы помогать твоей маме. Правда. Но есть много вариантов. Можно снять ей квартиру поблизости. Можно найти хороший пансионат — не дом престарелых, а именно комфортный пансионат для пожилых людей, где за ней будут ухаживать профессионалы. Можно нанять сиделку к ней домой. Почему сразу — переезд к нам?
— Потому что она моя мать! — Игорь повысил голос. — И я не отдам её в какой-то пансионат, как ненужную вещь! И квартиру снимать — это лишние расходы, у нас и так ипотека. А сиделка... Мама не хочет чужих людей в доме. Она хочет быть с семьёй. Разве это так сложно понять?
— А понять меня — не сложно? — Марина почувствовала, как терпение начинает подходить к концу. — У меня тоже есть право голоса в этой семье! Это и мой дом тоже! И я имею право знать заранее о таких решениях, а не ставиться перед фактом!
— Я знал, что ты будешь против, — буркнул Игорь. — Ты всегда косо смотрела на мою маму.
— Неправда! Я всегда относилась к ней с уважением! Но одно дело — уважать и помогать, и совсем другое — жить под одной крышей! Твоя мама... она привыкла, чтобы всё было по-её. Ты же знаешь это. Она будет перестраивать наш быт под себя, вмешиваться в воспитание детей, критиковать меня за каждый шаг...
— Вот! Вот оно! — торжествующе воскликнул Игорь. — Ты просто не хочешь делить власть в доме! Привыкла, что всё по-твоему, а тут появится человек с опытом, который может что-то подсказать, посоветовать...— Мама что-то странное сказала по телефону, будто завещание переписала, — Алина нервно теребила край скатерти, пока её муж Игорь листал документы. — Я ничего не поняла, она так быстро говорила...
Игорь поднял голову от бумаг, его обычно спокойное лицо выражало недоумение.
— Переписала? На кого? У неё же никого нет, кроме меня. Ты уверена, что правильно услышала?
Алина кивнула, её идеально уложенные волосы блеснули в свете настольной лампы.
— Она сказала, что нотариус всё оформил, и чтобы мы завтра приехали. Сказала, что хочет всё объяснить при личной встрече. Игорь, а что если она... — Алина не договорила, но по её лицу было видно, какие мысли роятся в голове.
На следующее утро они сидели в просторной гостиной Маргариты Николаевны. Комната дышала старомодным уютом — тяжёлые бархатные шторы, массивная мебель из натурального дерева, на стенах — фотографии в резных рамках. Маргарита Николаевна, женщина лет шестидесяти с прямой спиной и внимательным взглядом, неторопливо разливала чай по фарфоровым чашкам.
— Спасибо, что приехали, — начала она, усаживаясь в своё любимое кресло напротив молодых. — Я действительно внесла изменения в завещание. И прежде чем вы начнёте возмущаться, выслушайте меня до конца.
Алина напряглась, её пальцы сжали ручку чашки так, что побелели костяшки. Игорь положил руку ей на колено, пытаясь успокоить, но сам выглядел встревоженным.
— Мам, что происходит? — спросил он тихо. — Мы что-то сделали не так? Маргарита Николаевна покачала головой, её седые волосы, аккуратно собранные в пучок, блеснули в утреннем свете.
— Нет, Игорёк, дело не в этом. Просто я много думала последнее время. О жизни, о том, что останется после меня. Эта квартира, — она обвела рукой комнату, — дача в Подмосковье, счета в банке... Всё это результат труда не только моего, но и твоего отца. Мы с ним строили, копили, отказывали себе во многом, чтобы обеспечить твоё будущее. (продолжение в статье)
«Ты здесь работать не будешь – обещаю». Сколько раз эту фразу слышал каждый – каждый! – специалист, связанный с обслуживанием. Мне, помню, в первую же смену ее выдал клиент, который требовал прислать такси. Немедленно.
Дело было в те времена, когда частники только-только начали конкурировать с гостакси. Чтобы взять заказ, водитель подъезжал на вокзал, подходил к киоску и получал адрес клиента. Представьте, даже раций в машинах не было: они стояли только в государственных такси. То есть от диспетчера, скажем прямо, мало что зависело. Особенно в часы пик.
Клиент был постоянный, платил щедро и, когда услышал, что свободных водителей нет, пришел в ярость. Что значит – нет?! Он же платит! Двойной тариф! Очередь должна стоять из машин.
– Вам, что, деньги не нужны? – орал он в трубку.
Дальше – традиционный список угроз. Навсегда потеряете клиента, сейчас позвоню вашему директору, потом Ивану Ивановичу, напишу жалобу, и, в конце концов:
– Завтра ты здесь не будешь работать – обещаю.
Мне было 17. Моя первая работа. В сервисе, признаюсь, – последняя. Но тот день, тот заказ и унизительное чувство полного бессилия – ответить тем же клиенту невозможно – помню до сих пор. Спасибо опытным таксистам: успокоили, объяснили, что «увольняют» их каждый день по десять раз. (продолжение в статье)
