Подруги закивали, поддерживая её. Володя ухмыльнулся. А я сидела и не могла произнести ни слова. Ярость, обида, разочарование — всё смешалось в один ком, застрявший в горле.
— Вы обманули нас, — выдавила я наконец. — Вы специально заставили нас переехать, я из-за вас работу потеряла!
— Никто тебя не заставлял! — отрезала свекровь, и маска доброй бабушки окончательно слетела с её лица. — Сама бросила работу, лентяйка! Думала, на готовенькое сядешь? На шею моему сыну? Не выйдет!
Я встала так резко, что стул опрокинулся.
— Вы… вы просто чудовище! — крикнула я. — Как вы могли так поступить с собственным сыном, с внучкой?
— Не смей со мной так разговаривать в моём доме! — свекровь тоже поднялась. — Ты мне никто! Временная женщина при моём сыне! Он ещё образумится и найдёт себе нормальную жену, а не попрошайку!
Слово «попрошайка» стало последней каплей. Я развернулась и пошла в прихожую. Схватила ключи от квартиры и вернулась на кухню. Именно тогда я и швырнула их на стол.
— Вот ключи от квартиры вашей бабушки забирайте обратно! Мы уезжаем. Сегодня же.
Свекровь даже растерялась на мгновение, но быстро взяла себя в руки.
— И правильно! Катитесь отсюда! Антон всё равно вернётся ко мне, он без меня жить не может!
В этот момент в квартиру вошёл Антон. Он вернулся с работы раньше обычного и застал эту сцену: я стою посреди кухни, вся красная от гнева, его мать в окружении подруг и какого-то мужика, ключи на столе.
— Что происходит? — растерянно спросил он.
— Твоя жена хамит мне! — тут же заголосила Валентина Петровна. — Обозвала меня при гостях, ключи швыряет! Я же говорила тебе, что она неподходящая партия!
Антон посмотрел на меня, потом на мать. Я видела борьбу в его глазах. С одной стороны — мать, которой он привык верить и подчиняться. С другой — я, его жена, мать его ребёнка.
— Антон, — сказала я тихо, но твёрдо. — Твоя мать обманула нас. Она никогда не собиралась отдавать нам квартиру. Она заманила нас сюда, чтобы потом выжить. Она только что при свидетелях сказала, что мы здесь временно и скоро съедем.
— Она врёт! — закричала свекровь. — Антоша, сыночек, ты же знаешь, я всё для тебя делаю! А она неблагодарная, я её в дом пустила, а она…
— Мам, — перебил её Антон, и в его голосе прозвучала непривычная твёрдость. — Это правда? Ты действительно не собиралась отдавать нам квартиру?
Валентина Петровна на секунду замялась, и этого было достаточно.
— Ну… я думала, вы поживёте, а там посмотрим… Может, вы и не подходите друг другу…
Антон побледнел. Первый раз в жизни я увидела, как с его глаз спадает пелена.
— Мама, как ты могла? Мы бросили всё, переехали… Аня работу потеряла…
— Да какая там работа! — отмахнулась свекровь. — Копейки получала! Я думала, она умнее, найдёт что-то получше. А она сидит дома, ничего не делает!
— Я за тобой ухаживала, когда ты болела! — не выдержала я. — Готовила, убирала, с Соней занималась!
— Никто тебя не просил!
— Хватит! — вдруг рявкнул Антон так, что все вздрогнули. — Мама, я не могу поверить, что ты так с нами поступила. Это… это подло.
Валентина Петровна ахнула, схватилась за сердце.
— Антоша! Как ты можешь! Я твоя мать!
— Да, мать. Которая обманула меня и мою семью. Аня права, мы уезжаем.
Он взял ключи со стола и положил их перед матерью.
— Живи в своей квартире одна, раз тебе семья не нужна.
Свекровь вдруг заплакала. Но это были не слёзы раскаяния, а слёзы злости и обиды.
— Ты пожалеешь! Она тебя бросит, как только трудности начнутся! А я всегда была рядом!
— Нет, мам. Это ты не была рядом. Ты была надо мной, контролировала, манипулировала. Но рядом — никогда.
