— Вот ключи от квартиры вашей бабушки забирайте обратно! — я швырнула связку на стол перед свекровью, когда поняла её истинные намерения. Железный звон разнёсся по кухне, где Валентина Петровна спокойно попивала чай, словно ничего особенного не происходило.
Всё началось три месяца назад, когда свекровь вдруг решила проявить невиданную щедрость. Она позвонила Антону на работу и торжественно сообщила, что хочет переписать на нас свою двухкомнатную квартиру в центре города. Мы с мужем не поверили своим ушам — Валентина Петровна никогда не отличалась особой добротой ко мне, а тут такой подарок.
— Анечка, милая, — сказала она тогда своим приторно-сладким голосом, — вы же молодые, вам нужно своё жильё. А я уже старая, мне много не надо. Переберусь в однокомнатную на окраине, и хватит.
Антон расцвёл от радости. Он обнимал меня, кружил по комнате нашей съёмной однушки и повторял, что наконец-то у нас будет своё гнёздышко. У нашей пятилетней Сонечки будет отдельная комната, мы сможем завести второго ребёнка. Мечты, планы, радужные перспективы — всё это кружилось в голове калейдоскопом счастья.
Свекровь настояла, чтобы мы переехали как можно скорее. Она уже якобы присмотрела себе квартирку поменьше и хотела побыстрее со всем разобраться. Документы на переоформление она обещала подготовить через пару недель, а пока предложила нам просто пожить в её квартире, привыкнуть к новому месту.
Мы собрали вещи за два дня. Я уволилась с работы бухгалтера в небольшой фирме — всё равно планировала искать что-то поближе к новому дому. Антон взял отпуск, чтобы помочь с переездом и обустройством. Соня прыгала от восторга, узнав, что у неё будет своя комната с большим окном во двор.
Квартира свекрови оказалась действительно хорошей — просторная, светлая, с высокими потолками и лепниной. Правда, обставлена она была по-старомодному: тяжёлая мебель, ковры на стенах, хрусталь в серванте. Но это всё можно было изменить.
Валентина Петровна приезжала к нам почти каждый день. Сначала под предлогом забрать какие-то вещи, потом просто «проведать». Она критиковала всё: как я готовлю, как убираюсь, как воспитываю Соню. Но я терпела — в конце концов, это была её квартира, и она имела право приезжать. К тому же, скоро всё должно было измениться.
Через две недели я осторожно напомнила о документах. Свекровь отмахнулась — мол, нотариус заболел, надо подождать. Потом оказалось, что нужны какие-то дополнительные справки. Потом праздники, потом ещё что-то. Время шло, а воз и ныне там.
Антон успокаивал меня, говорил, что мама не обманет, просто бюрократия у нас такая. Но червячок сомнения уже поселился в моей душе. Особенно после одного случая.
Как-то свекровь приехала раньше обычного. Я была в ванной, а Соня играла в гостиной. Валентина Петровна не знала, что я дома, и говорила по телефону с какой-то подругой. Я не хотела подслушивать, но слова сами долетали до меня.
— Представляешь, Люда, так и живут в моей квартире, как у себя дома! — смеялась она. — А эта дурочка уже и работу бросила, сидит на шее у Антошки. Думает, я им квартиру подарю! Наивная! Я им такое устрою, что сами сбегут. А Антошка ко мне вернётся, он же маменькин сынок, никуда не денется.
Кровь застыла в жилах. Я стояла, прижавшись к стене ванной комнаты, и не могла поверить своим ушам. Неужели всё это было спланированной ловушкой? Неужели свекровь специально заманила нас сюда, чтобы потом выжить?
Я вышла из ванной, стараясь держать лицо. Валентина Петровна мило улыбнулась мне и начала рассказывать, какая Сонечка умница, как хорошо рисует. Я кивала, улыбалась в ответ, а внутри всё кипело от возмущения и обиды.
