Диме исполнилось пятнадцать, когда родители спохватились, что сын уже почти совершеннолетний, а так и не познал деревенского счастья в сознательном возрасте. Дед с бабкой жили далеко, Димка каждое лето проводил то в спортивных секциях, то в детских лагерях, а с родными виделся только по праздникам, когда те сами приезжали в гости.
— Там луга зеленые до горизонта, окушо́к в речке, курица свежайшая под ногами бегает, овощи землей вскормлены, — захлебываясь слюной, расхваливал отец свою малую родину. — С зорькой проснёшься, иван-чая тяпнешь — и на выпас. А дрова, знаешь, как в печке трещат и пахнут? А баньку представляешь себе деревенскую, с веничком дубовым? А что такое настоящая тишина, хочешь узнать? Эх… — пуская слезы, помогал он сыну собраться.
Дима не сопротивлялся. Сам он парнем был неприхотливым, а от отцовских рассказов на душе и правда становилось теплее, хотелось вкусить этого безграничного, экологически чистого восторга. С животиной подружиться, ключевой водой умыться, отдохнуть душой и телом. В общем, Димка ждал лучшего лета в своей жизни.
Вот только по приезде оказалось, что печку давно разобрали, а к дому подвели газ и водопровод. «Свежайшую» курицу берут теперь в местном супермаркете, куда она мигрирует из соседней области, а дома еще и безлимитный интернет есть.
Бабка с утра до вечера работает в городе в аптеке, а дед-инвалид целыми днями играет в танки на компьютере и никуда не выходит.
— Ну, в общем, развлекайся, наслаждайся деревенской жизнью, — сказал отец, оглядевшись и почесав затылок, и умчал в испорченный цивилизацией мир.
Диме не терпелось начать радоваться. Разобрав вещи и послонявшись по дому, он подошел к деду, который громко ругался с монитором, и спросил:
— Дед, слушай, может, дров нарубить?
— Дров? — не отрываясь от компьютера, спросил дед. — А зачем? Да и нет их у нас. Баню мы давно не топим, если хочешь помыться — вон душ имеется.
— Ясно. А на рыбалку сходим? — не отставал Дима.
— Можно как-нибудь сходить, только я все удочки давно раздал. Вот сволочь косорукая! — заорал дед в очередной раз, когда из колонок послышался звук разрывающегося снаряда.
«Вот тебе и тишина», — подумал Дима.
— Слушай, дед, ну а скотина у вас есть какая?
— Не, давно не держим. Невыгодно оно. Сейчас все эти комбикорма и прочая дрянь стоят дороже, чем мясо в магазине. Проще купить. Ромка только остался.
— Ромка? — переспросил Дима.
— Ага, поросёнок. Всё никак у меня рука не поднимается его убить. Глаза у него такие, ну… знаешь…
— Да не-е, куда там, дурак дураком. Грустные. Я к нему трижды подходил с ножом, а он как глаза подымет, что аж сердце кровью обливается. Никогда такого взгляда не видал. Соседа просил его зарезать, так тот после того, как к Роме в загон зашёл, неделю потом пил, любовь свою школьную вспоминал.
В общем, не знаю я, что с ним делать. Жрёт так, что только успевай накладывать, а толку никакого. Продадим мы его к праздникам, чтобы цену побольше выгадать, а там… Пусть люди сами его судьбу решают.
— А чем же мне целыми днями заниматься? — спросил Димка, чувствуя, что отец его дезинформировал своими невероятно приторными рассказами.
— Подключайся к ви-фи, смотри сериалы или давай со мной в танки! Вместе этих гадов разносить будем! Сеть называется «Кто», пароль латиницей — дед Пихто, — предложил дед, так ни разу и не повернувшись к внуку. — Дед и Пихто с большой. И без пробела.
«Да уж, вот тебе и развлечение на всё лето», — с такими мыслями Димка вышел на задний двор и решил дойти до свинарника, где обитал единственный живой организм, не считая деда, который прирос к стулу.
