— Не смей так говорить о моём сыне! — взвизгнула Галина Петровна.
Но Марина уже не обращала на неё внимания. Она смотрела только на мужа.
— Помнишь, как мы мечтали о детях? О своём доме? О счастливой семье? Но как можно создать семью с человеком, который до сих пор не перерезал пуповину? Твоя мать решает, где нам жить, как тратить деньги, когда заводить детей. Она даже решила, что квартира бабушки должна быть записана только на тебя, и ты согласился! Ты предал меня, Павел. Предал наши мечты, наше будущее.
На глазах у Марины выступили слёзы, но она не позволила им пролиться.
— Я ухожу, — сказала она тихо. — И не надо делать удивлённое лицо, Галина Петровна. Вы этого добивались с первого дня нашей свадьбы. Что ж, поздравляю — вы победили. Ваш сын снова весь ваш.
Она повернулась и пошла в спальню собирать вещи. За спиной послышался голос свекрови:
— Вот и уходи! И документы свои забери — ничего ты не получишь! Суд на нашей стороне будет!
Марина остановилась в дверях и обернулась.
— Галина Петровна, вы забыли одну важную деталь. Моя подруга — журналистка. Она ведёт популярный блог о семейных отношениях. У неё триста тысяч подписчиков. Думаю, им будет очень интересно узнать историю о том, как свекровь выжила невестку из дома после того, как та вложила все свои деньги в ремонт. Со всеми документами, фотографиями и даже, — Марина достала телефон, — с аудиозаписями наших с вами разговоров. Да, я записывала. Последние полгода записывала все ваши оскорбления и унижения.
Лицо Галины Петровны побледнело.
— Ты… ты не посмеешь!
— Посмею ли? — Марина грустно улыбнулась. — Это зависит от вас. Либо вы возвращаете мне мои деньги — все четыре миллиона — и мы расходимся мирно. Либо вся страна узнает, какая вы на самом деле заботливая свекровь. Выбор за вами.
Она ушла в спальню, оставив ошеломлённых свекровь и мужа в гостиной. Через час Марина вышла с чемоданом. Галина Петровна сидела в кресле, постаревшая на десять лет. Павел стоял у окна, глядя на улицу.
— Документы на компенсацию я оставляю у нотариуса, — сказала Марина. — У вас есть месяц, чтобы принять решение. И Павел, — она посмотрела на мужа, — когда ты наконец вырастешь и станешь самостоятельным человеком, может быть, ты найдёшь женщину, которая согласится жить под одной крышей с твоей мамой. Но это буду не я.
Она вышла из квартиры, тихо закрыв за собой дверь. На лестничной площадке Марина остановилась и глубоко вздохнула. Да, было больно. Да, было страшно начинать всё сначала. Но впервые за семь лет она чувствовала себя свободной. Свободной от унижений, от токсичных отношений, от необходимости постоянно доказывать свою ценность людям, которые никогда её не оценят.
Через месяц Марине на счёт поступили четыре миллиона. Без единого слова, без извинений — просто банковский перевод. Видимо, перспектива публичного позора оказалась страшнее финансовых потерь.
Ещё через полгода Марина узнала от общих знакомых, что Павел пытался ей звонить, но она сменила номер. Говорили, что он ушёл от матери, снимает квартиру. Но было уже поздно. Марина к тому времени открыла собственное дело — небольшое бухгалтерское бюро. Дела шли хорошо, клиенты были довольны, а главное — никто не указывал ей, как жить, что готовить и кем быть.
Однажды, почти через год после развода, Марина встретила Галину Петровну в торговом центре. Бывшая свекровь выглядела уставшей и постаревшей. Увидев Марину, она сначала хотела пройти мимо, но потом остановилась.
— Марина… — начала она неуверенно.
— Здравствуйте, Галина Петровна, — спокойно ответила Марина.
— Я… я хотела сказать… Павлик очень жалеет. Он понял свою ошибку.
