Ремонт. Татьяна помнила этот ремонт. Павел клеил обои в спальне, криво и с пузырями. Потом обиделся, что она переклеила. Больше он к ремонту не притрагивался, зато Нина Павловна теперь утверждала, что сыночка вложился.
— Я сейчас вызову слесаря, — Татьяна достала телефон. — Он вскроет замок.
— Вскроет? — свекровь схватила её за руку. — Ты что, взлом планируешь? Я полицию вызову! Скажу, что чужая женщина в квартиру ломится!
— Я не чужая! У меня паспорт с пропиской!
— А у меня свидетели, что ты три месяца тут не жила! Бросила мужа и квартиру! Суд на моей стороне будет!
Татьяна вырвала руку. В голове шумело. Она не могла поверить, что всё это происходит на самом деле. Что её собственная квартира, её дом, её убежище — теперь недоступны. Что свекровь, которая десять лет отравляла ей жизнь, теперь буквально захватила её территорию.
— Я пойду к нотариусу, — сказала она, стараясь взять себя в руки. — У меня все документы о покупке. Договор купли-продажи на моё имя.
— Иди, — фыркнула Нина Павловна. — Только знай — пока ты будешь бумажками трясти, я тут наведу свои порядки. Выкину весь твой хлам. Все твои тряпки, книжки, косметику. Всё, что напоминает о тебе. Чтобы Павлик забыл тебя как страшный сон!
— Вы не имеете права!
— А ты попробуй меня остановить! Я за сына горой встану! Он у меня один, я его в обиду не дам! Особенно такой эгоистке, как ты!
В этот момент дверь квартиры приоткрылась. В проёме показался Павел. Татьяна не видела его три месяца, и первое, что бросилось в глаза — как он изменился. Похудел, осунулся, под глазами тёмные круги. Футболка мятая, джинсы висят.
— Паша… — Татьяна шагнула к нему, но Нина Павловна тут же встала между ними.
— Павлик, иди домой! Нечего тебе с ней разговаривать!
— Мам, — голос у Павла был хриплый, словно он давно не разговаривал. — Может, хватит?
— Что хватит? — свекровь повернулась к сыну. — Она тебя бросила! Три месяца не звонила, не писала! А теперь явилась — квартиру отбирать!
— Я не отбираю, — Татьяна смотрела мужу в глаза. — Паша, это наш дом. Мы можем поговорить? Вдвоём?
— Вдвоём они хотят! — взвилась Нина Павловна. — Чтобы ты его опять обработала? Опять мозги запудрила? Не выйдет!
— Нет! Я не позволю! Ты не видел, как она тут стоит, полицией угрожает! Слесаря вызвать хочет! Это не жена, это враг!
Павел смотрел то на мать, то на жену. В его глазах была такая усталость, такая безысходность, что Татьяне стало его жалко. Но тут же она вспомнила все те разы, когда он выбирал маму. Когда отменял их планы ради её прихотей. Когда позволял ей вмешиваться в их личную жизнь.
— Паша, скажи ей, чтобы дала нам поговорить, — попросила Татьяна.
— Я… — он замялся. — Мам права, Тань. Ты ушла. Бросила всё. А теперь чего пришла?
— Я пришла домой. В свою квартиру. За своими вещами, как минимум.
— Вещи? — Нина Павловна всплеснула руками. — Вещи ей понадобились! Три месяца не надо было, а теперь приспичило!
— Я имею право забрать свои вещи!
— Какие вещи? — свекровь усмехнулась. — Я тут генеральную уборку провела. Весь хлам выбросила. Освободила пространство для нормальной жизни.
— Что значит выбросила?
— То и значит. На помойку снесла. Все твои журналы, бумажки, старьё всякое. Павлику это ни к чему, только пыль собирает.
— Мои документы? Мой ноутбук?
— Ноутбук Павлик себе забрал. Ему для работы нужен. А документы… не знаю, что там у тебя за документы. Может, и выкинула. Не разбиралась.
Татьяна почувствовала, как земля уходит из-под ног. В той папке были не только рабочие документы. Там были все её дипломы, трудовая книжка, медицинская страховка, документы на квартиру…
— Документы на квартиру где? — её голос сорвался на крик.
— Не ори на меня! — свекровь тоже повысила голос. — Какие документы? Не видела никаких документов!
— Паша! — Татьяна смотрела на мужа умоляюще. — Паша, это же важно! Где мои документы?
— Я не знаю. Мама прибиралась. Я не следил.
— Не следил… — Татьяна покачала головой. — Конечно. Ты никогда ни за чем не следишь. Мама решает, мама делает, а ты в стороне.
— Не смей так с ним разговаривать! — вмешалась Нина Павловна. — Он переживает из-за тебя! Извёлся весь! А ты ещё и обвиняешь!
— Я обвиняю? Вы выбросили мои вещи, поменяли замки в моей квартире, а я обвиняю?
— Да, ты! Во всём ты виновата! В том, что Павлик несчастен, в том, что семья разрушена! Ты!
Татьяна сделала глубокий вдох. Нужно было успокоиться. Нужно было думать рационально. Скандал ничего не решит.
— Хорошо, — сказала она. — Я сейчас поеду к юристу. И в полицию. Напишу заявление о незаконном проникновении в жилище и краже имущества.
— Пиши! — свекровь не испугалась. — Только учти — Павлик тоже тут прописан. Это и его квартира тоже. Он имеет право менять замки и приглашать кого хочет. А я тут по его приглашению!
— Но выбрасывать чужие вещи он не имеет права!
— Чужие? — Нина Павловна злорадно улыбнулась. — А докажи, что они чужие! Вы же семья! Всё общее! Может, Павлик сам решил от хлама избавиться!
Павел молчал. Стоял в дверном проёме и молчал. Не защищал жену, не останавливал мать. Просто стоял, как всегда, между двух огней, надеясь переждать бурю.
— Паша, — Татьяна сделала последнюю попытку. — Мы же любили друг друга. Мы были счастливы. Помнишь?
— Помнит он! — встряла свекровь. — Помнит, как ты его пилила постоянно! Мама то, мама сё! Ревновала к родной матери!
— Я не ревновала. Я просто хотела жить своей семьёй. Вдвоём. Без постоянного вмешательства.
