— Мам! — рявкнул Игорь. — Ещё одно слово, и мы уходим навсегда!
В комнате повисла тишина. Нотариус сидел, уткнувшись в свои бумаги, явно желая провалиться сквозь землю.
— Навсегда? — тихо переспросила свекровь. — Ты бросишь родную мать?
— Я не брошу, — Игорь подошёл к ней. — Но я не позволю тебе оскорблять мою жену. И я не позволю тебе контролировать нашу жизнь.
Зинаида Павловна закрыла лицо руками.
— Я просто хотела как лучше, — всхлипнула она.
Я почувствовала укол совести. Может, она правда волнуется за сына? Может, я слишком резко реагирую?
Но потом я вспомнила все те разы, когда свекровь критиковала мою готовку, мой выбор одежды, мою работу. Вспомнила, как она пыталась настроить Игоря против меня. И поняла — это просто очередная попытка контроля.
— Зинаида Павловна, — сказала я мягко. — Если вы действительно хотите как лучше, то просто доверьтесь нам. Мы взрослые люди и сами разберёмся в своей жизни.
Свекровь опустила руки и посмотрела на меня. В её глазах я увидела не только гнев, но и страх. Страх потерять сына. Страх остаться одной.
— Вы не понимаете, — сказала она тихо. — Когда у тебя только один ребёнок, ты готова на всё, чтобы его защитить.
— Я понимаю, — ответила я. — Но Игорю не пять лет. Ему двадцать восемь. Он может сам принимать решения.
— Да что ты понимаешь! — свекровь снова вспылила. — У тебя нет детей! Ты не знаешь, каково это!
Её слова попали в самое больное место. Мы с Игорем год пытались завести ребёнка, но пока безуспешно. И свекровь знала об этом.
— Мам! — Игорь побледнел. — Как ты можешь?
Зинаида Павловна, видимо, поняла, что перешла черту.
— Я… Я не это имела в виду…
— Нет, имели, — я встала. — Вы точно знали, куда бьёте. Игорь, мы уходим.
Я направилась к двери. За спиной послышался голос свекрови:
— Подождите! Я… Я прошу прощения.
Я обернулась. Зинаида Павловна стояла посреди комнаты, и впервые за три года я видела её растерянной.
— За что именно? — спросила я. — За попытку заставить меня подписать кабальный договор? За оскорбления? Или за то, что ткнули в самое больное?
Свекровь опустила голову.
— За всё, — тихо сказала она. — Я… Я просто боюсь.
— Чего вы боитесь? — спросил Игорь.
— Остаться одной, — Зинаида Павловна села обратно в кресло. — Когда умер твой отец, у меня остался только ты. И я так боюсь тебя потерять.
— Мам, — Игорь подошёл к ней и присел на корточки. — Ты меня не потеряешь. Но ты должна понять — у меня теперь своя семья. И Лена — часть этой семьи.
Свекровь кивнула, вытирая слёзы.
— Я знаю. Просто… Просто мне трудно это принять.
Нотариус тихонько кашлянул.
— Может быть, мне лучше уйти? Вы можете связаться со мной, когда будете готовы.
— Да, — кивнул Игорь. — Спасибо, Виктор Александрович.
Нотариус быстро собрал свои бумаги и вышел. Мы остались втроём.
— Лена, — свекровь подняла на меня глаза. — Я правда прошу прощения. Я не должна была говорить про детей.
Я вздохнула. Обида ещё жгла изнутри, но я видела, что она искренне сожалеет.
— Хорошо, — сказала я. — Но больше никогда так не делайте.
— Не буду, — пообещала Зинаида Павловна. — И… Насчёт договора. Забудьте. Это была глупость.
— А дарственная? — спросил Игорь.
— Оформлю. Просто. Без всяких условий, — свекровь вздохнула. — Но не сейчас. Позже.
Мы помолчали. Напряжение понемногу спадало.
— Может, чаю? — предложила Зинаида Павловна.
Я хотела отказаться, но Игорь сжал мою руку.
— Давайте, — согласилась я.
Свекровь пошла на кухню, а мы с Игорем остались в гостиной.
— Спасибо, — шепнула я. — За то, что поддержал.
