— Квартира моей матери, и точка! — голос Павла дрожал от едва сдерживаемого гнева, когда он швырнул документы на кухонный стол.
Марина замерла с чашкой чая в руках. Утро, которое начиналось так мирно, в одну секунду превратилось в поле боя. Она медленно опустила чашку на блюдце, стараясь не показать, как дрожат её пальцы.
Три года назад, когда они только поженились, Павел клялся, что они будут жить отдельно, что построят свою жизнь без вмешательства родственников. Но вот уже полгода, как его мать, Валентина Петровна, переехала к ним «временно, пока ремонт». Ремонт, который так и не начался.
— Паша, мы же договаривались… — начала Марина, но он перебил её резким жестом.
— Договаривались? О чём договаривались? Моя мать имеет полное право жить в этой квартире! Она вложила сюда свои деньги!
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. Те самые «вложенные деньги» — это была сумма в сто тысяч рублей, которую свекровь дала им на свадьбу. При том, что квартиру они купили в ипотеку на деньги, которые Марина копила пять лет, работая на двух работах. Первоначальный взнос в полтора миллиона — это были её деньги, заработанные потом и кровью. А теперь эти жалкие сто тысяч превратились в индульгенцию для свекрови, позволяющую ей вести себя как полноправная хозяйка.
Валентина Петровна появилась в дверном проёме кухни, словно материализовалась из воздуха. Она всегда умела появляться в самый неподходящий момент, как будто у неё был встроенный радар на семейные конфликты.
— Что за крики с утра? — её голос был сладким, как патока, но Марина уже научилась различать в нём скрытую угрозу. — Мариночка опять недовольна?
Это «Мариночка» звучало как пощёчина. Свекровь никогда не называла её по имени без этого уменьшительного суффикса, словно подчёркивая, что видит в ней не взрослую женщину, а капризного ребёнка.
— Мама права, — сразу же вступился Павел, даже не взглянув на жену. — Если Марине что-то не нравится, она может найти себе другое жильё.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Её собственный муж, человек, который ещё вчера шептал ей слова любви, теперь предлагал ей уйти из дома, который она фактически купила.
— То есть я должна уйти из квартиры, за которую плачу ипотеку? — её голос дрогнул, но она заставила себя говорить спокойно.
Валентина Петровна усмехнулась и прошла к плите, демонстративно отодвинув Марину плечом.
— Ипотека, которую платит мой сын из своей зарплаты, — парировала она, ставя чайник. — А твои деньги, дорогая, это карманные расходы. На твои тряпки и косметику.
Это была ложь. Наглая, циничная ложь. Павел работал менеджером в автосалоне, его зарплата едва покрывала коммунальные платежи и еду. Ипотеку платила Марина из своей зарплаты главного бухгалтера крупной компании. Но свекровь переписывала историю так, как было удобно ей, а Павел молчаливо поддерживал эту версию.
— Знаете что, — Марина выпрямилась, глядя свекрови прямо в глаза. — Давайте проверим. Вот выписка из банка. Каждый платёж по ипотеке идёт с моего счёта. Вот договор купли-продажи, где я указана как основной покупатель. Вот…
— Хватит! — рявкнул Павел, ударив кулаком по столу так, что подпрыгнула посуда. — Ты унижаешь мою мать! Извинись немедленно!
