Марина посмотрела на мужа, словно видела его впервые. Его лицо исказила злость, но за ней она увидела нечто худшее — равнодушие. Он не защищал мать из любви к ней. Он просто выбрал сторону, которая была ему удобнее. — Я не буду извиняться за правду, — тихо сказала она.
Валентина Петровна всхлипнула, мгновенно превратившись из агрессора в жертву.
— Паша, сыночек, я же говорила тебе… Она меня ненавидит! Я старая, больная женщина, а она считает каждую копейку, которую ты на меня тратишь!
Павел бросился утешать мать, обнимая её за плечи.
— Не плачь, мам. Я разберусь. Марина просто устала, у неё на работе проблемы.
На работе у Марины действительно были проблемы. Но не те, о которых думал муж. Две недели назад ей предложили повышение — должность финансового директора филиала в другом городе. Зарплата в три раза выше, служебная квартира, машина. Она хотела обсудить это с Павлом, но теперь поняла — обсуждать нечего.
Вечером того же дня Марина сидела в своём кабинете, изучая документы на квартиру. Юридически всё было чисто — квартира оформлена на неё, ипотека тоже. Но жить в одном пространстве со свекровью становилось невыносимо. Валентина Петровна переставляла её вещи, выбрасывала её продукты из холодильника («они же вредные, дорогая»), приглашала своих подруг без предупреждения и устраивала громкие посиделки до полуночи.
В дверь постучали. Марина подняла голову и увидела свекровь. Та вошла без приглашения и села в кресло напротив.
— Нам нужно поговорить, — начала Валентина Петровна, и её тон больше не был сладким. Теперь это был голос генерала, отдающего приказы. — Без Паши.
Марина отложила документы и сложила руки на столе.
— Ты умная девочка, Мариночка. Слишком умная для своего же блага. Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на меня? Как считаешь меня обузой?
— Не перебивай старших! — рявкнула свекровь, и маска доброй старушки окончательно слетела. — Ты думаешь, раз квартира на тебе записана, то ты тут хозяйка? Ошибаешься. Мой сын — глава семьи. И если придётся выбирать между тобой и мной, он выберет мать. Ты же видела это сегодня утром.
Марина молчала. Отрицать очевидное было бессмысленно.
— Поэтому предлагаю договориться по-хорошему, — продолжила Валентина Петровна. — Ты переписываешь квартиру на Пашу. Он мой единственный сын, это будет справедливо. А я, так уж и быть, съеду через полгода. Может быть.
Свекровь улыбнулась. Это была улыбка хищника, загнавшего жертву в угол.
— Тогда жизнь твоя превратится в такой кошмар, что ты сама сбежишь. И не думай, что Паша тебя защитит. Мальчик мой хороший, послушный. Я его воспитала таким. Он делает то, что мама скажет. Всегда делал и всегда будет делать.
Она встала и направилась к двери, но обернулась на пороге.
— Подумай, Мариночка. У тебя есть неделя. А пока… я пригласила завтра своих подруг на обед. Приготовь что-нибудь вкусненькое. И купи торт, тот, что я люблю. «Наполеон» из той кондитерской на углу.
Дверь закрылась. Марина сидела в тишине кабинета, чувствуя, как внутри неё что-то ломается. Но это была не слабость. Это была последняя преграда, которая удерживала её от решительных действий.
Она взяла телефон и набрала номер.
— Андрей Николаевич? Это Марина Сергеева. Я согласна на перевод. Когда я могу приступить к работе в новом филиале?
