Светлана Алексеевна так растерялась, что не сразу нашлась, что ответить. Потом, осмотрев девочку, увидела много тревожного. Во-первых, одета очень легко для вечера. Во-вторых, и это напугало, — у девочки на руках виднелись синяки. Не такие, как дети набивают, когда играют, а как будто от пальцев взрослого человека.
— Садись, деточка, вот в кресло садись.
Девочка внимательно осмотрела высокий забор, устало выдохнула и присела на краешек.
— Меня Светлана Алексеевна зовут, а тебя?
— Меня Саша. Александра.
— Красивое имя. Ты от кого-то убегаешь?
— А если я вам расскажу, вы меня сразу не прогоните?
— Да, сбежала от мачехи.
В глазах девочки появились слёзы, она несколько раз моргнула, будто пытаясь спрятать их.
— Папа у меня умер, уже давно. Я уже начинаю забывать его лицо, хотя все говорят, что я очень на него похожа. Маму вообще не помню — она умерла сразу после того, как я появилась. Потом папа женился на Ядвиге… Вы не представляете, какая она! Она, когда рядом люди, делает вид, что любит меня, а когда никого нет, для неё есть только один ребёнок — её сын. А он… он бьёт меня, когда никто не видит. Бьёт и говорит, что я скоро сдохну, и вот тогда они с мамой заживут припеваючи. И мачеха повторяет: «Чтоб ты сдохла! Как ты нам мешаешь!»
У Светланы волосы на голове зашевелились от такого рассказа. Девочка смотрела перед собой и говорила, говорила, говорила…
— Мне нельзя одной выходить никуда. Меня за это наказывают. Боятся, что я кому-нибудь расскажу что-нибудь. А тут я смотрю — они забыли дверь закрыть, а сами на три дня куда-то уехали. Я и побежала. Страшно очень, и устала. А потом увидела дырку под вашим забором.
— Господи, Сашенька! Может быть, ты кушать хочешь?
Девочка как-то неуверенно посмотрела на неё и сказала:
— Вы не подумайте, я ела сегодня.
Светлана Алексеевна решительно встала:
— Пойдём в дом. Я тебя накормлю, а то холодно уже на улице. И вместе подумаем, что делать.
Маленькая гостья, видимо, очень устала, потому что ещё доесть не успела то, что ей наложила Светлана, а уже носом клевать стала.
— Пойдём, я постелила тебе на диване в своей комнате. А утром мы с тобой поговорим.
Сашка уснула сразу. Так приятно было засыпать, когда не нужно ничего бояться…
Они вместе жили уже почти неделю. Светлана Алексеевна понимала — так нельзя. Ребёнка, скорее всего, ищут, и если найдут здесь, то её обвинят в страшном преступлении. Но что она могла поделать? У неё самой когда-то был отчим, который ненавидел её люто, лупил почём зря. Она прекрасно помнила, даже сейчас, спустя много десятилетий, тот панический страх, с которым жила.
Скоро должны были вернуться хозяева. Нужно было что-то решать. Светлана подолгу думала, снова и снова понимала, что всё это неправильно, а правильного выхода найти не могла. Потому что прекрасно помнила, как ей не верили маленькой, когда она рассказывала, как относится к ней отчим. Даже ругали: «Как не стыдно! А мамка хоть какое-никакое счастье бабское нашла, а ты из-за своего эгоизма хочешь её этого лишить!»
