— Машка! Хватит порядок наводить, у тебя уже и так всё сияет. Отдохни.
— Ты что? Я полы два дня не мыла, жуть грязища! А всё потому, что закрутилась я совсем, всё одной приходится делать теперь, — вздохнула Мария, грустно глядя на подругу Катю.
«Откуда у тебя грязь… — обречённо подумала Катерина. — Ты же одна живёшь. Эх, да что тебе объяснять!»
Мария — женщина вполне симпатичная, фигурка у неё ладненькая, личико милое, на щёчках ямочки появляются очаровательные, когда улыбается. Только улыбается она редко. В основном ворчит, как старушка. И не подумаешь, что ей всего-то тридцать пять. Сколько подруга Катя её знает, столько она и ворчит. И не все могут разглядеть за этим ворчливым, вечно недовольным фасадом ранимую душу и вообще хорошего человека. Вот и муж не разглядел. Точнее пытался, но не выдержал и ушёл. А всё потому, что Мария — патологическая чистюля. Она просто «повернута» на этой теме. Бедный мужик смог выдержать только два года и то, Катерина считает, что ему положен орден за мужество и терпение.
— Василий, ну я же только пол помыла! Сколько раз просила тщательнее вытирать ноги!
— Маш, я не виноват, — разводит руками муж, пытаясь снять мокрые от снега ботинки на коврике в прихожей. — Видишь, погода какая! Я всё протру, погоди, только разуюсь…
— Не надо, — цедит сквозь зубы Маша и смотрит на мужа снисходительно. — А то опять не ту тряпку возьмёшь, как в прошлый раз.
— Ты бы их, что ли подписала как-нибудь… тряпки свои… — бормочет муж.
Маша не слышит. Она уже наливает в таз воды для того, чтобы протереть грязные лужи от ботинок мужа. А тот понуро идёт на кухню.
— Ты руки-то чего не помыл?! — выглядывает Маша из двери ванной. — Разве можно есть с немытыми руками!
— Так я тебе не хотел мешать! Ты же там, в ванной, у раковины возишься. Я и тут могу помыть руки, на кухне.
— Стала бы я возиться, если бы ты грязи не натащил, — обижается Маша и берёт швабру.
Василий устало опустился на кухонный стул. Сегодня целый день пришлось по лестницам скакать, ноги просто гудели от напряжения. Он работал электриком и сейчас на работе наступил аврал: сдавали объект. Начальник был недоволен, многое пришлось переделывать…
— Откуда пятно на скатерти? — ахнула Мария, зайдя на кухню.— Я же только сегодня свежую постелила!
— Я это… ну не знаю… я же ел, может чего и попало, капелька. Суп, наверное, — виновато бормочет муж. Он моет посуду.
— Суп, — передразнивает Маша. — В нашем доме можно только с клеёнкой на кухне жить. Никакой красоты не постелить! Тут же угваздается!
Муж молчит, но чувствует, что сейчас сорвётся. Всё. Сил никаких нету. Куда делась та симпатичная женщина, на которой он женился? Маша только и делает, что учит его и строит. И с ней он давно перестал чувствовать себя мужчиной, а чувствует он себя в основном неким бесполезным, беспомощным существом способным только намусорить, напачкать и испортить «красоту».
В тот день он сдержался. Но были и ещё попрёки, в другие дни. Дома обстановка нервная, отдохнуть практически невозможно. Маша не работает, а точнее работает — дома целый день: домохозяйка она. Вот она сама носится, как веник, по дому и ему не даёт присесть. И сказать ничего нельзя — будет скандал. Тогда точно не отдохнуть. Вот ради того, чтобы посидеть в тишине, и терпел Василий, не связывался с ней. Но так же не возможно всё время.
— Маш, — тихо спрашивает Василий, — А дети появятся, ты, как вообще, жить-то будешь? Они же точно мусорить будут.
— Неет! — возводит глаза к потолку Мария, выжимая очередную тряпку. — Не готова я пока. Не надо мне этого счастья! Потом, может быть… попозже…
«Вернее, никогда…» — грустно думает Василий. Он всегда мечтал о большой семье. Он рано осиротел, его воспитывала бабушка, и у них в доме было «всё можно». Бабуля разрешала внуку надувать мыльные пузыри в коридоре, а потом они весело оттирали с ней пол от мыльных луж; бабуля разрешала Васе пускать бумажные кораблики в, наполненной водой, ванне и расстреливать их из использованного флакончика от шампуня, наполненного водой. После той игры иногда приходилось мыть и протирать всю ванную комнату, ведь там были повсюду лужи. А однажды, когда выпал первый снег, бабушка открыла окно и сгребла с подоконника его в большую миску. И Вася лепил из снега маленькую крепость, делал снежки, пока он совсем не растаял. В коридоре были изрисованы обои. Это трёхлетний Василий решил их немного приукрасить своим творчеством. На полках в комнате мальчика была пыль, потому что там стояли бесчисленные поделки Василия и бабуля, проводя уборку в комнате, боялась их трогать, чтобы не сломать… Бабушка очень любила детей, и мечтала о правнуках. Они много разговаривали об этом. Но, похоже, их и не предвиделось. Маша не хотела детей.
И в один из дней Василий ушёл от Маши. Достала она его. Даже ночью нельзя было отдохнуть. Он опять сделал много всего «не так». Маша надулась и постелила ему в большой комнате. Он ворочался на неудобном диване и пытался вспомнить, когда же в последний раз они с Машей «спали», как муж и жена. Это было так давно, что вспомнить не удалось. В ту бессонную ночь и решил Василий уйти…
А Маша страдает теперь, плачется Катерине, подруге своей, что одна она одинёшенька. Муж бросил, такой сякой нехороший. Катерина вздыхает и ничего не говорит. Спорить с Машкой бесполезное дело. А ведь была классной девчонкой: заводной, весёлой. Может ей к психиатру сходить? Что-то с головой, может? Хотя, есть идея получше. Надо только всё это провернуть…
***
В офис, где работает Катерина, устроился молодой мужчина, Кирилл. Он там, что называется, «без году неделя», но уже всех утомил. То просит ровнее класть бумагу в принтере, то скрепки видите-ли кто-то рассыпал (ужас какой!), то цветы на подоконнике принялся переставлять «по ранжиру». Типа дизайн навёл. Настасья Михайловна вышла из отпуска и обомлела! Это ведь её фиалки теперь стояли «чёрт те как». Надавала она подзатыльников этому аккуратисту (словесно, конечно) хотя Катя видела, что руки у неё так и чесались треснуть «мальчика». Настасья Михайловна была очень пожилая и имела право называть Кирилла мальчиком. Так что теперь, — думала Катерина, — фиалки будут стоять там, где стоят. Хоть в это не будет вмешиваться этот зануда. А уборщицу он тоже, ведь, достал! Но от этого, правда, польза вышла. Весь коллектив страдал от неё. Придёт, всё передвинет, бумаги со стола смахнёт, водой забрызгает. И возится, и бубнит себе под нос. А Кирилл стал учить её уму разуму. То укажет на пыль в углу, то на подоконнике, то под батареей, то заявит, что неправильно она моет, слишком мочит пол или слишком сухую тряпку берёт. А она бубнила-бубнила, но Кирилла, видать, не перебубнила. И ретировалась. Теперь, как мышка, ходит. Придёт под конец рабочего дня, махнёт тряпкой быстренько, стараясь не попадаться на глаза Кириллу, и «сваливает». А то и после окончания рабочего дня приходит, как собственно и должна была делать всегда, чтобы никому не мешать…
Вот и задумала Катя свести этих сумасшедших вместе.
***
— Катя! Ты будешь свидетельницей, я уже всё решила, не вздумай отказаться! — заявила Мария подруге. Она была счастлива. Кирилл — красавец. И порядок любит не меньше её. Наконец она встретила свой идеал!
Свадьба вышла с размахом. И гостей было много — со стороны Кирилла приехали бесчисленные родственники. Все гости были рассажены за праздничный стол по своим местам, о чём свидетельствовали специальные таблички. Не обошлось без неувязок, конечно. Кто-то перепутал место и уронил табличку, сел не там, другому тоже пришлось пересесть. Но порядок был быстро восстановлен. Ведь вдвоём, Мария и Кирилл, представляли из себя, просто нерушимую конфедерацию порядка…
***
— Мария! Ты поставила сегодня свои туфли на три сантиметра дальше от коврика! Я чуть не споткнулся. Будь добра — убери, — проговорил Кирилл. — А впредь, будь внимательнее.
— Да, дорогой. Ты тоже будь: туалетная бумага висит немного криво. Это после тебя! Я недавно повесила новый рулон и готова поклясться, что тогда было всё ровно.
Зашедшая в гости на минутку Катерина только покачала головой, услышав такие речи. Тут каждый друг друга стоит. И о детях они, кстати, мечтают. Кирилл убедил Машу, что дети — это счастье. Только не хочется думать о том, что тут будет, когда малыш нечаянно рассыплет, например, стиральный порошок или муку, или компот прольёт. Катерина аж зажмурилась от того, как ярко это представила. «Не буду думать о плохом, — мысленно сказала она себе,— Разберутся как-нибудь. Главное, что они друг другу очень подходят и, кажется, по настоящему любят друг друга. Значит, все трудности преодолеют. Нарожают таких же маленьких аккуратистов и будут жить ещё счастливее!»
Жанна Шинелева
