Валя была младшей дочерью в семье. Сестра Тоня старше на 5 лет, а брат Борис — на 3 года. Отца Валя не помнила, ей было три годика, когда отец уехал на заработки в город. В деревню он больше не вернулся. Алименты платил, но жизнью детей не интересовался.
— Другую нашёл. Грамотную. С кудрями и накрашенными губами. Куда мне неотёсанной до неё-то? — печалилась мать.
Жили в небольшой деревне. Мать работала на свиноферме. Постоянно жаловалась — работа тяжёлая, руки болят, спина отнимается.
Мать родила Валю в возрасте 33 лет в 1965 году. Валя не помнит мать молодой. Она всегда выглядела старухой. Платок непонятного, замызганного цвета, завязанный концами назад. Вечно озабоченное выражение лица с недовольно поджатыми губами. Зубы выпали, так и жила без них. Это же надо в город ехать вставлять, сплошная морока. В деревне много было таких беззубых.
Сестра Тоня в 18 лет вышла замуж в соседний колхоз. Муж попался ей суровый и скуповатый. Он контролировал все её расходы. Деньгами распоряжался он, ей приходится просить у него на каждую мелочь. У них родились две девочки. Муж постоянно ревновал Тоню, и время от времени поколачивал. Бедная Тоня как-то быстро поникла и потускнела, а до замужества была красивой и весёлой девушкой. Погостить домой к матери муж её не отпускал. К себе тёщеньку тоже не привечал.
— Отрезанный ломоть, — говорила про неё мать.
— Вот гляди, как замужем-то несладко! А то тоже повзрослеешь, да замуж полетишь. Мать-то бросишь… Никому не нужна больная мать. Все вы одинаковые, только бы за кого зацепиться, а не думаете какая дальше жизнь будет, — учила мать Валю уму-разуму.
Брат после армии остался в городе, где служил. Женился. Домой присылал открытки на праздники. На этом всё.
— Видимо жена всем верховодит. Ни сама в гости приехать не хочет, ни его не отпускает, — сделала вывод мать.
В поздравительных открытках брат между делом сообщил о рождении дочери.
— Пусть живут. Дай им Бог здоровья! И им я не нужна. Вся надежда на тебя, уж ты не должна меня бросить, — обращалась она к дочери и жалостливо смотрела ей в глаза.
Школу Валя закончила хорошо. Она всегда любила учиться. Учителя советовали ей обязательно поступать в институт, но где там!
Мать не хотела даже слушать об этом, — Какой институт? Уедешь. Окрутит какой-нибудь хмырь. Обрюхатит. Ты девка смирная, таких и обманывают. Сиди дома под моим приглядом. —
И Валя сидела. Она пошла работать на ферму телятницей. Другой раз подруги забегут позвать на танцы в клуб или в кино.
Мать, тут как тут, — Какие танцы? Я бельё замочила, а стирать сил нет. Спину-то ломит, руки болят. Давай-ка перестирай. Корова со стада придёт, подоить надо. Делов дома полно! Какие танцы? —
В кино Валя изредка вырывалась, но после кино мать поджидала у клуба и они шли домой. Подруги заходить перестали. Ухажёров тоже не наблюдалось. Подкатывались непутёвые, но кому они нужны? Честно сказать, Валя не была такой красавицей, как сестра Тоня. Валя больше походила на мать и была, несмотря на молодые годы, какой-то невзрачной и серенькой.
В стране вовсю шла перестройка. Вале было 25 лет, когда к соседке и единственной материной подруге Маркеловне приехал с севера двоюродный племянник Григорий. Отпуск у него был долгий, два месяца.
Как мать проморгала и не укараулила дочь? Она сама потом не могла понять. Только пришли однажды вечером Маркеловна с племянником свататься к ним.
— У вас товар, у нас купец. Давай подруга, отдавай дочь замуж, покудова жених сыскался, — заявила громогласная Маркеловна.
— Ты не ополоумела ли, подруженька? Какое замужество? Девка ещё молодая, рано ей о замужестве думать, — возмутилась мать.
— Это ты ополоумела! Девке 25 лет. Она давно уже перестарок. Вся деревня знает, что ты её у своего подола держишь. Придётся отпустить. Ребёночка они, слава Богу, успели сообразить, — язвительно заявила Маркеловна.
— Собирайся. Через неделю уезжаем, — велел Вале Григорий.
Неделю жила Валя между двух огней. Григорий настаивал на отъезде.
Мать рыдала и пила валерьянку, — Это куда же ты собралась? Ты подумала, как я без тебя буду? Я старая, больная, вот-вот помру. Уж дождалась бы моей смертушки, тогда и ехала хоть на край света. —
Валя осталась с матерью. В положенный срок она родила сыночка Митю. Григорий помогал деньгами. На следующий год приехал в отпуск и снова звал Валю с собой, но мать загодя слегла с непонятной хворью и собиралась со дня на день помереть. Валя никуда не уехала. Правда, Григорий записал сына на себя.
Григорий приезжал ещё раза два, а потом женился и ездить перестал. Алименты платил исправно.
Мать зудела, — Деньги-то не транжирь. Прикладывай копеечку. Видишь жизня какая пошла? Деньги выдают через пень-колоду. Хорошо, что мы в деревне не голодаем, а, как бы ты на севере жила? —
А куда Вале их транжирить? Наряжаться не надо. Она так и работала телятницей, только колхоз объединили с соседними, и теперь они стали сельскохозяйственным холдингом.
Так и жила Валя своей размеренной жизнью. Единственной радостью был сынок. Он хорошо учился в школе. Отец его не забывал, забирал к себе в гости. Детей с новой женой у него не случилось.
Сестра Тоня рано покинула белый свет. Запущенная онкология. Сгорела за месяц, а было ей всего 42 года.
Брат так ни разу и не собрался приехать к матери. Со временем и открытки перестал присылать. Мать ходила гадать на картах к местной гадалке, вроде живой, и то ладно!
Сын Митя после школы уехал к отцу. Закончил институт. Работает. Женился. Родилась дочка. Митя зовёт Валю к себе. Валя бы и рада, с внучкой помочь, отогреться душой возле любимого сына. Но…
Куда же она уедет от матери? Валя, как и мать в своё время, рано состарилась, руки-ноги болят от тяжёлой работы, и в свои 57 лет она выглядит почти старухой.
Матери исполнилось 90 лет. Она постоянно собирается умирать. С головой у неё не всё хорошо.
Она каждый день спрашивает у Вали, — Ты деньги-то не растранжирила? Помру, так ты мне такую же домовину, как у Маркеловны закажи. Блестящую, с золотыми ручками. —
Маркеловна уже 5 лет, как покинула их.
Валя уверяет, что деньги все целые, что она выполнит все её пожелания. Мать забывает, и на следующий день снова спрашивает.
А Валя думает, — Мне бы раньше матери не уйти. Со здоровьем тоже проблемы. Надо бы поехать в город, обследоваться, а на кого старуху оставить? —
Мать так и доживает свой век в счастливом неведении, что своим эгоизмом заела жизнь собственной дочери. Комментарии297
